Теория несоответствия
Шрифт:
– Иди спать.
Мы смотрели друг на друга, казалось, целую вечность. Потом Карина высвободила свою руку и погасила свет. Я нашел ладонью стену, чтобы сориентироваться во внезапно наступившей темноте, но видел ее светлые волосы и одежду. Кстати, а где мои таблетки? Кажется, упали на пол.
– Включи свет, - попросил я.
– Сам потом разберусь.
– Андрей Григорьевич, - взяла Карина меня за руку.
– Не заставляйте меня чувствовать себя виноватой.
Я даже не успел ничего возразить, как она потянула меня за собой в комнату.
Блядь, и я, взрослый мужик, иду за этой девочкой, не сопротивляясь. Пора взять себя в руки.
– Карина, хватит.
– Вы действительно невыносимо упертый и занудный, - усмехнулась она.
– Ложитесь и не выдумывайте. Мне вас жалко, - добавила с ноткой язвительности.
Она невыносима. Только подумаешь, что ею движет человеколюбие, как нате вам. Получите, Андрей Григорьевич, новую порцию сарказма. И нет бы пропустить это мимо ушей, не реагировать, но веду себя с ней как пацан.
Так и сейчас. Поставив злополучный стакан на тумбочку, я взял Карину за локоть и, проводив до двери, сказал:
– Твоя доброта не знает границ, - а потом просто выставил ее в коридор, добавив: - Спокойной ночи.
Сама предложила, пусть теперь мучается на неудобном диване. Поступок не мужской, но уж больно странно она на меня действует.
Устроившись на кровати, я еще немного прислушивался к звукам из зала, а потом, забыв про спину, уснул.
Открыл глаза я без будильника. Даже не стоит смотреть на часы, я и так знал, что сейчас шесть утра. Поднявшись, вышел из комнаты и заглянул через приоткрытую дверь в зал. А она находчивая.
Карина, наверное, устав сражаться с диваном, соорудила себе подобие матраса из одеяла на полу, а простыней укрылась. Сейчас она лежала на животе, руки под щекой, одна нога чуть согнута. Вот когда эта девочка спит, она мне кажется вполне милой.
– Андрей Григорьевич, вы долго на меня пялиться будете?
– спросила она, повернув голову в мою сторону и приоткрыв один глаз.
Ну вот и все, весь милый образ развалился, стоило ей открыть рот.
А еще я себя почувствовал, как будто меня застукали на месте преступления.
– Через час я ухожу.
– И кто придумал вставать в такую рань?
– пробормотала Карина, обняв подушку.
Но все-таки, пока я сходил в душ, она поднялась и даже поставила чайник, что я понял по звуку, но решил снова в одном полотенце не появляться перед ней. В комнате оделся в привычный черный костюм, посмотрел на черно-белый галстук, но оставил его в шкафу. Обойдусь сегодня без него. Даже верхнюю пуговицу на рубашке оставил расстегнутой. Может, не совсем преподавательский стиль, но многие ходят в такую жару и в футболках.
Когда я появился на кухне, Карина уже сделала кофе и бутерброды. Благодарность за ночлег? Но, если честно, могла бы и одеться, а то так и рассекает
Сделав глоток кофе, я поморщился и спросил:
– Что за гадость?
Карина оставила свой телефон и посмотрела на меня:
– Кофе с корицей.
– Терпеть не могу корицу, - я вылил содержимое чашки в раковину и спросил: - Где ты ее, кстати, взяла?
– Нашла в вашем шкафчике.
Интересно, откуда она там? С детства не переношу запах, хотя к парфюму Дины кое-как привык.
Глава 11 Карина
Неужели я одна понимаю, что между нами происходит что-то странное? Это не просто нелюбовь с первого взгляда, это не просто взаимная неприязнь... Это что-то сродни сопротивлению, причем сопротивлению самому себе. И уж кто, как не психолог с таким стажем, мог бы это заметить? Но Калинин как будто сам себя не принимает. Я помню его взгляд ночью на мое почти отсутствие одежды. Хотя, может, дело в том, что он просто давно не трахался.
Но сейчас, утром, он вел себя как обычно, даже немного отрешенно. Снова не смотрел на меня, вылил кофе в раковину, а ведь вечером сам предложил остаться. Что-то в нашей коммуникации не так. Или в наших отношениях. Хотя о каких отношениях может идти речь, если мы знакомы сутки?
Я наблюдала, как Калинин делает себе новую порцию кофе, и придумывала, что съязвить в ответ. Не нравится мой кофе? Почему-то мне казалось, что дело вовсе не в корице, а во мне.
– Я могу тебя подвезти, - сказал Калинин.
– Куда?
– не поняла я.
– Куда скажешь.
Он сегодня был вообще каменной глыбой. Если вчера он хоть и казался мне не самым приятным, но сегодня упорно делал вид, что мы... Не знаю даже, как это назвать... Не знакомы? Странно звучит. Никто друг другу? Но так и есть. Только все равно не понимаю, что произошло.
– Андрей Григорьевич, все нормально?
– Все отлично, - ответил он, заливая кипяток в чашку.
– Оденься.
Нет, все-таки вчерашний Калинин мне нравился больше, хоть и был жутким занудой. А сегодняшний... Он такой, что рядом становится холодно, несмотря на то, что уже утром почти двадцать пять градусов. Мы, конечно, не нравились друг другу, но это... Меня просто выбило из колеи.
Вылетев из кухни, я забрала из ванной свою одежду и пошла в комнату. Что-то сегодня не так, а я не могу понять. Где же вас, Андрей Григорьевич, так перемкнуло? И почему меня это так задело?
Хватит, он был прав. Расходимся.
Нет... Что-то я не могу определиться.
Я не хочу прощаться с ним, но пока не могу объяснить это. Может, я просто вцепилась в него, потому что боюсь остаться в незнакомом городе? Да к черту все! Сейчас разберемся.
Бросив рюкзак в коридоре, я вернулась на кухню и с места в карьер спросила: