Теория несоответствия
Шрифт:
Но ей снова повезло - опять спас мой телефон. На этот раз я успел ответить на звонок:
– Алло.
– Андрей Григорьевич?
– услышал я мужской голос.
– Да.
– Здравствуйте, меня зовут Дмитрий Тимофеевич Волгин. Вы учились с моей женой в институте.
Даже не стоило спрашивать, как звали его жену, потому что я и так уже догадался. Как и Карина. Видимо, голос отчима она узнала.
– Здравствуйте, - ответил я.
– Простите, я не знаю никого с такой фамилией.
– Ой, извините. Я муж
Я посмотрел на Карину. В ее глазах была злость, но еще и что-то, похожее на испуг и мольбу. Кажется, теплой родственной встречи не предвидится.
– Я все равно не понимаю, - сказал в трубку.
– Андрей Григорьевич, мы можем с вами встретиться и поговорить?
– Дмитрий Тимофеевич, вы меня, конечно, извините, но я Анну не видел больше двадцати лет, а вас я вообще не знаю, так что не понимаю, о чем нам разговаривать.
И зачем я это все делаю? Ради красивых голубых глаз? Нет, с этой девочкой точно много проблем, которые мне не нужны.
Глава 13 Карина
Я узнала голос Димы сразу. Сперва немного накрыла паника, но потом мысли собрались в кучу. Он мог спокойно выйти на Калинина, с его-то связями это нетрудно. Лиля сказала, что Дима уже начал искать по знакомым в Нью-Йорке. Конечно, там ему не повезло. Отчим не дурак, наверняка вместе со своими многоликими Джо сунулся в аэропорт. И пусть информация не подлежит разглашению, но от больших денег мало кто откажется. Так что номер рейса, которым я улетела, уже в кармане у Димы. Как и пункт назначения. Н-да, сравнение не очень.
А дальше отчим тоже построил логическую цепочку. Нашел, скорее всего, всех знакомых матери, вот и до звонка Калинину очередь дошла. Дима молодец, надо отдать должное - быстро и четко сработал.
Андрей Григорьевич меня не выдал. Не знаю почему, но это вселило уверенность в меня. Я подошла к Калинину и прильнула ухом к трубке. Ну, а грудью к его плечу, отчего Андрей Григорьевич тут же дернул рукой.
– Скажите, - услышала я необычайно вежливый голос Димы, - а моя дочь с вами не связывалась?
От слов «моя дочь» руки сжались в кулаки. Захотелось вырвать телефон и спросить: «Какая я тебе к черту дочь?» Но пришлось подавить свою импульсивность.
– Нет, - ответил Калинин, причем его спокойствие и уверенный голос меня удивляли.
– Андрей Григорьевич, - снова пропел Дима, - вы не могли бы мне позвонить, если она вдруг с вами свяжется? Такая неуравновешенная девочка, - удрученно вздохнул отчим.
– С ней одни проблемы. Вот сейчас сбежала и, скорее всего, напридумывала себе непонятно чего. Она даже на учете у психиатра состоит.
Вот тут понадобилось еще больше сил, чтобы держать себя в руках. Сейчас Калинин сдаст меня с потрохами. Но нет...
– Дмитрий Тимофеевич, сочувствую вам, но, к сожалению, ничем помочь не могу.
Андрей Григорьевич положил после наиграно вежливого
– Ты серьезно на учете у психиатра стоишь?
– Да как вы можете ему верить?!
– Ну, по крайней мере, твой отчим вежливее тебя. А я не знаю вас обоих, так что каждый может быть прав, как и каждый из вас может пудрить мне мозги. Но насчет твоей неуравновешенности он прав, - изогнул Калинин одну бровь, и уголок его губ дрогнул в улыбке.
– Почему вы не сказали?
Андрей Григорьевич ничего не ответил, только вздохнул и покачал головой.
– Присядь и рассказывай, почему он так упорно тебя ищет и что вы не поделили.
Я устроилась на стуле напротив Калинина и честно сказала:
– Ничего я не знаю. Я уже говорила, что Дима странно начал вести себя после смерти мамы: что-то требовал от меня, был постоянно на взводе, пил. Но я, честное слово, не понимала, в чем дело.
– А что он требовал?
– спросил Андрей Григорьевич, нахмурившись.
– Если бы я знала... Он спрашивал о чем-то. Что-то вроде: «Где она?»
– Она?
– Да, только я без понятия, о чем шла речь.
Калинин задумался, поджав губы и забарабанив пальцами по столу. Его действительно волновали эти вопросы. Неожиданно. Это любопытство? Желание помочь?
– Карина, а что было незадолго до смерти Ани?
Да неужели? Он даже вспомнил, как меня зовут.
– Вроде бы все как обычно, - ответила я.
– По крайней мере, для меня ничего не изменилось.
– Как она умерла?
– Сердечная недостаточность. Последние лет пять у нее часто сердце болело, даже диагноз поставили, так что никого не удивил такой исход.
– А Лиля твоя ничего знать не может?
Я отрицательно замотала головой:
– Если бы она что-то знала, то сказала бы.
– Ладно, - поднялся Андрей Григорьевич.
– Какие у тебя вообще планы?
А вот это хороший вопрос. Мне, наверное, передалась какая-то часть рационализма Калинина, потому что я впервые задумалась. А что я, собственно, хотела получить от своего приезда в Россию?
Избавиться от общества Димы? Да.
Найти родственников? Да. Но вопрос в другом... Если они не общались с моей мамой, то почему должны встретить меня с распростертыми объятиями?
И что делать дальше?
Думаю, с дипломом Колумбийского университета по международным отношениям и со знанием английского и китайского я бы быстро нашла работу. Денег, снятых с моей и маминой карточек, должно хватить надолго, но рано или поздно они все равно закончатся.
А еще я понимаю, что не хочу прощаться с Калининым. Это странно, учитывая, с чего началось наше знакомство, но он мне нравится. Ну, чисто по-человечески. Да и целуется он так, что можно сойти с ума. А это еще было без особого желания. Что же тогда может быть, если?..