Теория военного искусства (сборник)

Кейрнс Уильям

Если у человека от рождения нет военного таланта, в воинской службе он никогда не поднимется выше среднего уровня. То же самое относится к остальным талантам; для живописи, музыки или поэзии талант должен быть врожденным. Все высокие искусства в этом отношении похожи друг на друга. Вот почему в любой сфере человеческой деятельности встречается так мало выдающихся людей. За сотни лет рождается один. Усердие лишь направляет мысль в должное русло, но не вдыхает душу, потому что душа – создание природы.

Дороги к поражению

Я встречал очень хороших полковников, которые стали очень плохими генералами. Знал я и других, которые блестяще брали деревни, превосходно маневрировали в составе своей армии, но вне ее не могли на войне возглавить даже тысячу человек, окончательно теряли голову и оказывались неспособными принять любое решение.

Если

такой человек станет командующим армией, он будет искать спасения в диспозициях, потому что других источников у него нет. Пытаясь заставить своих подчиненных лучше понимать себя, он будет смущать дух всей армии многочисленными распоряжениями. Поскольку любая мелочь способна изменить весь ход войны, он пожелает изменить боевой порядок, чем вызовет сумятицу в войсках, и неизбежно будет разгромлен.

Нужно раз и навсегда установить стандартные процедуры боя, известные как всем войскам, так и генералу, который их возглавляет. Есть общие правила, например: сохранять дистанцию на марше; если наступать, то наступать энергично; заполнять интервалы между первым и вторым рядами. Никаких письменных указаний для этого не требуется; это азы военного искусства, и они просты и понятны всем. Полководцам не следует заострять на них свое внимание, как это делают многие из них.

Но что обязаны делать генералы, так это наблюдать за поведением противника, за каждым его шагом, за тем, куда он направляет свои войска. Генерал обязан уметь ложным ударом в одном месте отвлечь внимание противника от другого, посеять в его рядах смятение, использовать любую возможность для нанесения смертельного удара в нужном месте. Но чтобы все это делать, ему не следует занимать свой ум разными пустяками.

XXXII. Слово против генерального сражения

Я не сторонник генеральных сражений, особенно в начале войны, и убежден, что умелый полководец может воевать без них всю жизнь.

Ничто так не уменьшает нелепые притязания врага, как подобный метод ведения войны; ничто не продвигает дела лучше. Частые малые бои рассеют силы противника, и, в конце концов, он будет вынужден отступить.

Я не говорю, что, когда появляется благоприятная возможность сокрушить противника, его не надо атаковать или что не надо извлекать выгоду из его ошибок. Но я хочу сказать, что можно воевать, не оставляя ничего на долю случая. И это высшая точка совершенства полководческого искусства. Но когда битве сопутствовали благоприятные обстоятельства, надо уметь извлечь выгоду из победы и, прежде всего, не нужно довольствоваться ею, следуя современной похвальной традиции.

Пословица «Для врага надо построить золотой мост» при его отступлении выполняется неукоснительно. Это неверно. Напротив, врага нужно преследовать до конца, тогда его отступление, кажущееся таким удовлетворительным решением, окажется разгромом. Соединение из 10 тысяч человек может разгромить и обратить в бегство армию из 100 тысяч. Ничто не внушает такого ужаса и не наносит такого урона, как упорное преследование, потому что все потеряно. Чтобы восстановить разбитую армию, требуются существенные усилия, а кроме того, враг долго не будет вас беспокоить. Но многие полководцы не собираются быстро заканчивать войну.

При желании я мог бы привести бесчисленное множество примеров, подтверждающих мое мнение. Я упомяну лишь один.

Когда французская армия в битве при Рамильи [46] (1706 г., одна из важных побед Мальборо над французами) отступала в строгом порядке по узкому плато, ограниченному с обеих сторон глубокими рвами, вся кавалерия союзников медленно шла за нею, словно маршировала на учениях. А французская армия тоже отступала медленно, построившись батальонами по двадцать или больше рядов, из-за узости дороги. На два таких батальона напал английский эскадрон и открыл огонь. Эти два батальона, считая, что их атакуют, развернулись и ответили залпом. Что произошло дальше? При звуке залпа все французские войска отступили. Кавалерия помчалась галопом, а пехота в смятении бросилась в рвы, так что очень скоро на дороге никого не осталось.

46

Рамильи (Ramillies) – деревня в Нидерландах; 28 мая 1706 г. здесь произошло сражение между союзной армией (англичане, голландцы, немцы, датчане), предводимой герцогом Мальборо, и франко-баварскими войсками под начальством маршала Виллеруа.

Может ли кто-нибудь после этого похвастать

строгим порядком при отступлении и дальновидностью тех, кто строит для противника «золотой мост» после поражения в битве? Я бы сказал, что они плохо служат своему хозяину.

Это не значит, что необходимо полностью отдаваться преследованию и изо всех сил гнаться за противником. Корпус должен получить приказ двигаться весь день и следовать в должном порядке. Как только противник обратился в бегство, его можно гнать лучшим оружием, нежели метательные дротики. Но если офицер, которому вы приказали преследовать противника, много внимания уделяет правильности своего боевого строя и осторожности марша, то есть можно сказать, что он маневрирует, как армия, которую он преследует, то такого посылать нет смысла. Он должен атаковать, продвигаться и преследовать без устали. Тогда все маневры хороши; только предосторожности бесполезны.

Уильям Кейрнс

Военные принципы Наполеона

Введение

Поскольку на этой земле существуют войны, поскольку нации ежегодно приносят в жертву значительную часть своего населения и богатства на поддержание своих армий, пока великий полководец в почете, а сообщества людей состязаются друг с другом в оказании почестей человеку, который доказал на поле боя, что он обладает высочайшими качествами военного гения, – люди будут тщательно следовать принципам Наполеона I, этого непревзойденного мастера военного искусства, и редко кому удастся безнаказанно пренебречь ими.

Верно, что военная наука сделала гигантский скачок со времени Наполеона, что изобретение сначала орудий, заряжающихся с казенной части, а потом магазинной винтовки, бездымного пороха, скорострельной пушки, способной нанести огромный ущерб, революционизировали тактику. Но великие принципы, помогающие полководцу командовать войсками и осуществлять свои планы, остаются неизменными со времен Ганнибала и Цезаря. Читая «Военные принципы Наполеона», мы легко отличим те, что имеют отношение к тактике, от тех, что относятся к руководству кампанией. Первые теперь имеют не такое значение и не так важны. Вторые же очень поучительны. Уроками, которые они преподносят, не может безнаказанно пренебрегать никто, кроме гениального полководца, способного подняться над правилами и с уверенной, но сдержанной отвагой ухватить победу там, где более скромный полководец не увидел бы ничего, кроме беды. Такой характер был и у самого Наполеона, который нередко нарушал собственные принципы, иногда успешно, иногда с сокрушительным результатом; и у «Стоунуолла» Джэксона [47] , который неоднократно, когда педант, неукоснительно соблюдающий правила ведения войны, был бы разбит, бросал вызов каждому правилу и одерживал победу в абсолютно безнадежной ситуации.

47

Томас «Стоунуолл» («Каменная Стена») Джэксон (1824– 1863) – самый знаменитый и, помимо Ли, самый популярный и любимый генерал Юга, виргинец про происхождению, нанес несколько поражений северянам в ходе Гражданской войны в США 1861—1865 гг. 2 мая 1863 г. в ходе сражения при Чанселорвилле был по ошибке ранен своим же дозором, лишился руки, а 10 мая умер от пневмонии. (Примеч. ред.)

Но не каждому дано оценить ситуацию так же быстро и так же точно, как Джэксону, или замыслить дерзкую операцию, с помощью которой сам Наполеон сокрушил столько вражеских армий. Полководцу меньшего калибра рекомендуется лишь следовать принципам, установленным Наполеоном, и никогда не отступать от них, если он не может продемонстрировать к своему удовлетворению, что его действия полностью оправданы.

В каждой кампании мы можем увидеть пример плачевных результатов пренебрежения правилами здравого смысла, предписанных Наполеоном. Лишь немногие кампании были более богаты подобными уроками, чем кампания, печальный след которой до сих пор ощущается в Южной Африке. Когда история этой войны будет, наконец, написана так, как она не сможет быть написана в течение еще многих лет, мы увидим историю, написанную кровавыми буквами, внушительное предостережение будущим поколениям военачальников, которые будут способны извлечь уроки из военных поражений и успехов. Мы увидим, что за полководцем, пренебрегающим в своем самомнении опытом великих военачальников прошлого, который осмеливается идти к победе, как к церемониалу, вообразив, что противник растает от его прикосновения, идут немезиды.