Теория выигрыша
Шрифт:
«Ну и что ты мне скажешь?» – звенящим от злости голосом говорит заведующая. Она выступает из темноты так неожиданно, что скороход чуть не падает от страха.
– Илена Иванесовна, – начинает ныть он. – Такое случилось! Звери!
И вдруг понимает, что его остановило.
В доме начальника базы не звук, а тишина.
Гробовая.
3
Стоял тусклый осенний день, в три часа дня в комнатах зажгли электричество. Электричество было синего цвета – его производили гигантские мигающие лампы, приделанные к алюминиевым балкам
Шарканье подошв, покашливание, позвякиванье – из-за перегородки вышел Артем, остановился в проходе. По пластику проплыло темное пятно, секунду спустя оно перетекло в незнакомую женщину. Она встала рядом, широко расставив ноги.
Лет тридцать. Невысокая, похожа на цыганку. В ушах, на пальцах, на запястьях, даже на сумке – золотые звонкие кольца и бляхи. Крепко надушенная, так что один из редакторов чихнул.
Сразу подумалось: «Душная женщина».
– Познакомьтесь, это Галина. Она парапсихолог. Будет писать на четвертую полосу. Галина – специалист по нумерологии. Советует, там, в делах, мужей возвращает, я правильно излагаю?
– Вы зря ерничаете, – неожиданно громко сказала она.
Газета была демократичная, но главному редактору не хамили и здесь. Поэтому присутствовавшие при этом кратком разговоре пораскрывали рты: блатная, что ли?
Да, видимо, блатная. Артем поиграл желваками и ничего не ответил.
Потом он пошел по пластиковому лабиринту, волоча за собой ее позвякиванье, словно кандалы. Периодически останавливался – за одной перегородкой, за двумя, за тремя – его симпатичный басок становился все глуше, пока не смолк окончательно.
Загадочная сценка помогла убить время до вечера. Кто такая? Почему хамит? Жена министра печати и информации?
– В нашей богадельне? – зевнув, спросила Лидия. – Не смешите.
Сказав эти слова, она посмотрела в зеркальце. От постоянного сидения перед компьютером глаза краснели, к вечеру казалось, что Лидия плакала.
– Загадка, – пробормотали за перегородкой. – Такая раззолоченная фифа.
– …мою сестру он не взял, сказал: нет вакансий. А она, между прочим, университет Дашковой закончила…
За перегородкой вяло хохотнули.
– Вот уж Оксфорд нашли – университет Дашковой! Такая же богадельня…
– Хм.
– …да и хорошо, что не взяли… Теперь она в журнале…
– …но справедливо. Хоть один богатый человек на нашем, хи-хи, островке роскоши. А то ведь стыдно сказать: пишем про фуа-гра, а ее не пробовали.
– Его.
– Ее. Фуа-гра – это печень. Она.
– Его. Фуа-гра – это паштет из печени. Он.
– Блин, ну не смешно? У меня до зарплаты триста рублей, а я сижу и пишу статью про яхты. Нет, ну смешно, скажите?
– Смешно, смешно, успокойся.
Их газета была для богатых.
Артем любил повторять, что богатые любят мистику. Заводят
Через месяц выяснилось, что Галина работает почти без мистики. Отделывается общими фразами. Что хорошо бы работать раз в неделю. Для насыщенной внутренней жизни. И книжки читать надо, советовала Галина. Мураками и Коэльо. А в конце сложите цифры своего рождения, во вторник ждите приятного известия. Жизнь переменится, но не сильно. Чуть-чуть.
В коллективе она прижилась. Веселая свойская баба, и что приятно – не зазнается. Такая простая. Даже заняла, там, кому-то до зарплаты.
Статьи, как мы уже сказали, ни о чем. Но самоуверенные. И ошибок грамматических столько, что на компьютере текст казался подчеркнутым сплошной красной линией.
«Вот как это? – думала Лидия. – Как такая баба достигла успеха? Холеная, вся в золоте, работает раз в неделю. Какой смысл учить русский язык и прочие науки?»
– Я работаю для удовольствия, – сообщила Галина.
(– Э-эх, – вздыхают за перегородкой)…
– Я ни разу за последние два года не вставала по будильнику. Мне нужно вставать в двенадцать дня. Иначе я себя плохо чувствую.
(-Э-э-эх…)…
– Спать надо не меньше девяти часов. И обязательно мезотерапия, девочки. С тридцати лет это обязательно. Три курса в год, иначе кожа выглядит неухоженной. Посмотри, какая у тебя кожа, Аня. Это ведь стыд и срам.
(– Пойду покурю… Кто со мной?)…
– Ты зря, Лариса, носишь подделку под «Шанель». То, что она куплена на Черкизовском рынке, видно сразу. Она прямо кричит: «Я с Черкизовского рынка!». Вот посмотри, Лариса, как выглядит настоящая «Шанель». Ты подкладку смотри, видишь разницу? Не видишь? Ну так поверь на слово, есть люди, которые видят. Эта? Десять тысяч евро. Почему повеситься? Не надо. Я бы советовала носить что-то попроще, но настоящее. Есть неплохие сумки и за пятьсот долларов.
(– Хи-хи…)
(– Пуф-ф-ф, – это уже Лидия).
– Ах, подарок? Ну, тогда швырни эту сумку в морду тому, кто ее подарил. Мужчина должен знать, что ты дорогая… Лида, у тебя голова болит?
Галина остро смотрит на Лидию – взгляд изучающий, неприятный. Усы над губой подрагивают, Галина похожа на цыганку, предлагающую погадать.
– Давай я сниму боль? Я умею это делать.
Редакция сразу верещит восторженно.
– Правда?
– А как ты это делаешь?
– Вот так руки ставишь? Да? У меня соседка вот так руки ставит, и сразу мигрень проходит.
– Да-а… А вот мы не верим. А вот всякое же бывает. У нас одна женщина во дворе вернула мужа другой женщине. Вот и не верь. Прямо взяла и вернула. Плюнула как-то на фотографию, он и вернулся…
– Болит голова?
Взгляд странный, темный. Зрачки графитовые.
– Давай я попробую убрать?
Спорить неохота.
– Попробуй.
Галина водит руками над головой Лидии, редакция не дышит.
– Прошло?
Несуществующая боль убегает через ухо в окно…
– Прошло, – говорит Лидия.