Теория языка: учебное пособие
Шрифт:
5) написаны сотни работ о социальной, профессиональной, возрастной, половой и функционально-стилистической дифференциации языков: в разных странах выходят словари некодифицированных разновидностей языка (социолектов) – жаргонов, арго и сленга (например, «Большой словарь русского жаргона» В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной (2000, 2001), включающий 25 тыс. слов и 7 тыс. фразеологических единиц; «Словарь русского арго: Материалы 1980—1990-х гг.» B.C. Елистратова (2000), «Словарь жаргона уголовного мира. Словарь-справочник» О.П. Дубягиной и Г.Ф. Смирнова (2001). Кроме сводных, общерусских словарей арго и жаргонов, стали появляться и региональные словари, например «Словарь уфимского сленга» С.В. Вахнтова (Уфа, 2001). Снова оживился интерес к городской
Продолжается изучение языка и функциональных стилей и подстилей в средствах массовой коммуникации, в газете, на телеэкране).
6) Особенно много публикаций связано с состоянием крупнейших мировых языков на рубеже XX и XXI вв. Назовем для примера книгу «Русский язык конца XX столетия (1985–1995)» (1996), подготовленную Институтом русского языка РАН. В этом труде имеется параграф «Мы не нормализаторы», немыслимый в условиях тоталитарного режима недавнего прошлого. Новый и хорошо документированный материал, записанный с использованием совершенной аппаратуры, позволяет ставить и решать вопросы не только социально-детерминированного, но и жанрового, стилистического, окказионального и даже патологического варьирования языка.
7) В России на календарную смену веков наложилась смена идеологических и социально-политических ориентиров, появилась возможность писать научные и научно-публицистические работы о языке тоталитарного периода (Н.А. Купина, А.Т. Хроленко), публиковать лексикографические труды о новшествах, в том числе и неудачных, вроде «новоязовских» поделок. См. «Толковый словарь языка Совдепии» (1998).
В этих и им подобных публикациях отражена динамика языка, связанная не только с социально-экономическими переменами, но и с другими факторами – профессиональными, возрастными, половыми, жанровыми, стилистическими, окказиональными и даже патологическими [ЭРЯ: 488], что существенно расширило языковую базу социолингвистики.
Стали выходить новые учебники и учебные пособия для вузов: Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. – М., 2001; Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. – М., 1996, 2000; ее же: Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков. М.: Флинта: Наука, 2001.
8) Судя по прогнозам, социолингвистике и ее многочисленным ответвлениям (вроде интерлингвистики, геолингвистики, языковому планированию и т. п.) хватит работы и в начавшемся XXI в., в частности, по социальному управлению языком, его экологии, по освоению огромных социальных массивов в науке, технике и культуре и внедрению в них «лингвистических технологий».
«Нет сомнения в том, что в качестве важнейшей задачи лингвистики будущего столетия должна стать проблема выработки социолингвистических стратегий, что способствовало бы гармоничному развитию всех языков, исключало бы так называемые конфликты и языковые войны; в этой связи первоочередной задачей была бы разработка универсальных и локальных моделей сосуществования больших и малых языков, а также моделей выживания всех языков Земли» [Лингвистика на исходе XX века..: 63–64]. Именно для реализации таких масштабных и благородных задач могли бы служить начинания государств – членов Совета Европы, принявших «Европейскую хартию о региональных языках или языках меньшинств» (Конвенция открыта для подписания 5 ноября 1992 года. Серия «Европейские договоры», № 148).
Дополнительная литература
Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика: Учебник для вузов. – М.: 2001.
Бондалетов В.Д. Социальная лингвистика. – М.: 1987.
Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. – М., 1989.
Мечковская Н.Б. Социальная
Михальченко В.Ю. От редактора // Крючкова Т.Б., Нарумов Б.П. Зарубежная социолингвистика: Германия. Испания. – М., 1991. – С. 3–6.
Никольский Л.Б. Язык в политике и идеологии стран зарубежного Востока. – М., 1986.
Принципы и методы социолингвистических исследований». – М., 1989.
Русский язык конца XX столетия (1985–1995). Коллективная монография. «Языки русской культуры». – М., 1996.
Социальная лингвистика в Российской Федерации (1992–1998). – М., 1998.
Социолингвистика // Энциклопедический словарь юного филолога. – М., 1984. С. 293–295.
Швейцер А.Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику. М., 1978. ЭРЯ – Энциклопедия. Русский язык. – М., 1997.
5.6. Ареальная лингвистика
Продолжались исследования языка в аспекте пространства с опорой на положения, сформулированные представителями лингвистической географии (в русской традиции) и тезиса итальянских неолингвистов: «каждое слово имеет не только свою историю, но (как и каждая форма, звук, предложение, поговорка) также и свою географию» (Дж. Бонфанте). Поскольку чистых языков, свободных от влияния других, включая и иносистемные языки, не так уж много, то шло скрупулезное изучение таких явлений, как субстрат, суперстрат, адстрат, языковой центр и языковая периферия на базе конкретных языков (даже их отдельных ярусов – фонетического, морфологического, лексического и еще уже – отдельных пластов лексики, в частности, лексики «культурной» и антропонимической (чаще всего подвергающейся заимствованию), топонимической (чаще всего сохраняющейся от языка-предшественника на данной территории – отсюда значительное число работ по субстратной топонимии во многих регионах мира), групп языков, языковых ветвей, семей и даже макросемей.
Ареальная лингвистика в зависимости от аспекта изучения и описания представлена двумя направлениями – синхроническим и диахроническим. Синхронический аспект реализуется в диалектографии – при картографировании чаще всего синхронно-современного состояния территориальных диалектов. Но этот же аспект представлен и при составлении атласов языковых ветвей (например, в «Общеславянском лингвистическом атласе» – ОДА) и языковых семей и совокупностей разносистемных языков (например, в «Лингвистическом атласе Европы» – ЛАЕ – представлены семь языковых семей: индоевропейская, уральская, тюркская, монгольская, семитская, кавказская, баскская, в которые входят двадцать две языковые группы: абхазо-адыгская, албанская, арабская, армянская, балтийская, баскская, кельтская, прибалтийско-финская, германская, греческая, иранская, калмыцкая, лапландская, нахско-дагестанская, пермская, романская, самоедская, славянская, тюркская, венгерская, волжская, цыганская [ВЯ: 1993: № 3: 122]). Цель – выявление областей (ареалов) межъязыковых и междиалектных взаимодействий с опорой на изоглоссы и другие наглядные показатели языковых контактов и – при их длительности – определение ареальных общностей (языковых союзов) с общими, обычно благоприобретенными, структурными признаками.
Диахроническая ареология (лингвистическая, а также этническая, историческая и др.) занята изучением соответствующих ареалов в прошлом. Так, пространственный фактор учитывается при изучении праязыкового состояния не только группы родственных языков (например, древнерусского языка, давшего начало трем восточнославянским языкам – русскому, украинскому, белорусскому), но и ветвей языков (славянской, романской, германской – соответственно славянского, романского (латинского), германского праязыка), а также языковых семей – обычных, типа индоевропейской и ее родоначальника, – т. е. праязыка и др., и макросемей (больших семей), в частности ностратической семьи языков, в которую включают языки афразийские (Африки и Азии), индоевропейские, картвельские, уральские, дравидийские (в Индии) и алтайские.