Теория языка: учебное пособие
Шрифт:
Фонемы выполняют две функции – узнавания (перцептивная функция) и различения (сигнификативная функция). В зависимости от функции в одних и тех же слабых позициях будут совершенно различные результаты. Перцептивно слабая позиция даёт вариации, а сигнификативно слабая позиция – варианты. Например, в словах [мат, м'ат, мат', м'am'] звук [а] находится в перцептивно слабой позиции (на него влияют окружающие согласные) – перед нами вариации фонемы <а>. В словах пруд и луг последние согласные находятся в сигнификативно слабой позиции (обязательное оглушение согласных в конце слова) – мы имеем варианты фонем <д> и <г>. Вариация
Позиции существенны не для всей фонемы в целом, а для отдельных её признаков. Так, конец слова в русском языке по признаку звонкости/глухости – слабая позиция, а по твёрдости/мягкости – сильная.
Состав фонем, согласно требованию МФШ, выявляется в сильной позиции. Только в этой позиции мы можем определить фонемную принадлежность каждого звукового элемента морфемы. Так, в слове л руд [прут] фонемная принадлежность последнего элемента определяется после того, как он будет помещён в сильную позицию по звонкости/глухости, перед гласным – пруда. Здесь [т] – вариант фонемы <д>, нейтрализующийся (совпадающий) с вариантом фонемы <т>.
Как же быть с многочисленными случаями, когда определяемый звуковой элемент нельзя поставить в сильную позицию, например, первый гласный в слове корова?
{[а/о]пу[с/з]та}, {[в/ф]дру[г/к]} —это образец гиперфонемы в: [Моисеев 1995: 63]. По концепции МФШ, этот элемент отнести к определенной фонеме нельзя, он является членом гиперфонемы, группы чередующихся фонем. В слове корова первый гласный звук относится к гиперфонеме <о-а>. Понятие гиперфонемы критикуется за «агностицизм». Ленинградские фонологи, когда обсуждают вопрос о первом элементе в слове кто и последнем в слове кот, говорят, что определить фонемный статус этих звуков можно только с точки зрения автономности звуковой стороны [Зиндер 1967: 84–85].
Теоретические разногласия ЛФШ и МФШ приводят к различным практическим выводам. Обсуждая вопрос о конечной фонеме в словах дуб, роз, пруд и т. п. сторонники этих школ приходят к противоположным выводам. Для ленинградцев с их автономией звуковой стороны языка здесь будут фонемы <п>, <с>, <т>. Для москвичей, различающих фонему в пределах морфемы, здесь фонемы <б>, <з>, <д> в их вариантах.
Для ЛФШ [и] и [ы] – разные фонемы, поскольку акустически они существенно различаются; для МФШ [ы] – это вариация фонемы <и>, поскольку фонемный состав определяется в сильной позиции и в пределах морфемы. В примерах Иван, с Иваном [иван, с-ываном] [и] и [ы] чередуются, но это чередование не приводит к различению смыслов. Следовательно, [ы] не является самостоятельной фонемой. Второй аргумент москвичей состоит в том, что ни одно русское слово не начинается с [ы], в то время как все другие фонемы в этой позиции встречаются. Доводы в пользу <ы> как особой фонемы см.: [Фонин 1994].
Расходятся школы и в определении статуса мягких [г'], [к'], [х']. Ленинградцы их считают фонемами, так как они акустически отличны от твёрдых [г],[к], [х]. Сторонники МФШ эти звуки самостоятельными фонемами не считают, поскольку они никогда не встречаются в одинаковых с твёрдыми позициях, а без противопоставления звуков в одинаковых условиях невозможно выделить фонему, [г], [к], [х] могут быть только в позиции перед [а], [о], [у], а [г'], [к'], [х'] – перед [э], [и]. Случаи типа кюре, гяур во внимание не принимаются, поскольку эти слова заимствованные. Единственная русская словоформа ткёт – исключение, образовавшееся под действием аналогии. Но даже если это слово исключением не считать, мы не найдём противопоставленной формы типа ткот. В русском языке этот звуковой комплекс лишён значения.
Столь существенные
При всём различии подходов к фонеме бесспорным является то, что она представляет собой минимальную словоразличительную единицу, а совокупность фонем составляет особый ярус языковой системы.
Морфемный ярус
Единицей морфемного яруса является морфема – минимальная значимая единица языка. Значение морфемы определяется обычно только в слове. Если в словах мыть, вить выделить корни и не принимать во внимание остальные части этих слов, то мы не сможем определить вещественное значение корней. В ещё большей степени это относится к морфемам, имеющим повышенную омонимичность.
Помимо признака минимальности и наличия значения морфемы обладают такими свойствами, как воспроизводимость и повторяемость. Все морфемы по своему значению и функции распадаются на корневые (с вещественным значением) и аффиксальные, которые в свою очередь делятся на словообразовательные (с деривационным значением) и словоизменительные (с реляционным значением).
Существует мнение, что значение корневых морфем и значение некорневых морфем – явления разного порядка. Значение словообразовательных и словоизменительных морфем предельно обобщено. Окказионализмы, которые мы легко и однозначно понимаем, услышав их даже впервые, говорят о том, что значения морфем для нас реальны и объективны. Знаменитый пример Л.В. Щербы с «глокой куздрой» демонстрирует значимость всего «реляционного каркаса» фразы. Остроумным продолжением этого эксперимента является сказка Л. Петрушевской «Пуськи бятые».
Учение о морфеме было разработано И.А. Бодуэном де Куртенэ, который ввёл в научный обиход и сам термин морфема. Морфема, по Бодуэну, – единица, возникшая в результате обобщения таких частей слова, как приставка, корень, суффикс и флексия. Согласно убеждению Бодуэна, морфема – двусторонняя единица, обладающая формальной и смысловой сторонами и неразложимая на более мелкие единицы без утраты свойства двусторонности (билатеральности).
Мысль о неделимости морфемы, впрочем, как и других базисных единиц языка, в дальнейшем разрабатывалась Л.В. Щербой, написавшим статью «О дальше неделимых единицах языка».
Теорию морфемы продуктивно разрабатывали пражские и американские структуралисты. Обратив внимание на содержательную сторону морфемы, пражцы заменили понятие «значение морфемы» понятием «формальная функция морфемы», что расширило представление о содержательной стороне морфемы: «функция» шире «значения» и гибче, ведь среди морфем есть асемантизированные (лишенные значения), но выполняющие определенную функцию.
Пражцам принадлежит мысль о сложном, синтетическом характере значения морфемы. Вл. Скаличка, основываясь на идее асимметрии языкового знака, говорит о членении содержания морфемы на так называемые семы (элементы значения). В русском слове зубатый морфема-флексия-ЫЙ передаёт значения: а) мужского рода; б) единственного числа; в) именительного падежа. Следовательно, содержание морфемы-ЫЙ состоит из трёх сем. В плане выражения эта морфема состоит из двух фонем, но между двумя фонемами и тремя семами нет раздельного соответствия: только обе эти фонемы передают три семы.