Теория «жизненного пространства»

Хаусхофер Карл

Но мы не отважимся назвать эти народы бескультурными, так как каждый из них обладает первичными средствами для подъема на высшие ступени: язык, религия, огонь, оружие и орудия свойственны им всем, и обладание этими средствами и многими другими, в числе которых достаточно назвать домашних животных и культурные растения, вызывает многочисленные и разнообразные соприкосновения с настоящими культурными народами.

* * *

Существуют многие причины, почему эти дары не принесли им пользы. В числе их меньшая умственная даровитость обыкновенно указывается на первом месте. Это удобно, но не совсем справедливо. Среди нынешних диких народов, во всяком случае, замечается большое различие даровитости. Следует иметь

в виду, что в течение культурного развития лишь несколько более даровитые народы все больше и больше овладевали средствами культуры и придавали прочности своему прогрессу, тогда как менее даровитые оставались позади. Но следует распознавать и оценивать и внешних условия в их задерживающем или поощряющем действии; указывать их на первом месте будет справедливее и логичнее.

Мы понимаем, почему местообитания диких народов по преимуществу встречаются на самых внешних окраинах эйкумены, в холодных и жарких странах, на отдаленных островах, в замкнутых горах, в пустынях. Мы называем их отсталость в других частях света, которые представляли столь мало средств для развития земледелия и скотоводства, как Австралия, северные полярные страны и самые северные и южные части Америки.

В неверных, недостаточно развитых источниках существования мы видим цепь, которая связывает им ноги и заставляет их двигаться в узком пространстве. Этим объясняется их незначительная численность, и отсюда же вытекает незначительная общая масса их умственных и физических проявлений, редкость выдающихся людей, отсутствие благодетельного давления, которое оказывается окружающими массами на деятельность и предусмотрительность отдельных лиц и обнаруживается в сословном наслоении общества и в содействии полезному разделению труда.

Отчасти из этой неверности вспомогательных средств исходит и недостаточная устойчивость диких народов. Все они проникнуты духом кочевой жизни, которым объясняется и несовершенство их политических и экономических учреждений, даже и тогда, когда эти народы, по-видимому, начинают усердно заниматься земледелием на известном участке земли.

Таким образом, несмотря на культурные средства, которыми они часто богато оделяются, возникает разрозненная, лишенная сосредоточения сил и плодотворности жизнь. Не имея внутренней связи, эта жизнь лишена и прочного развития; это не та жизнь, где впервые выработались зачатки культуры, дающие уже в начале того, что мы называем историей, богатые всходы: она наполнена скорее отбросами культуры и смутными воспоминаниями из культурных циклов, лежащих отчасти позади начала нашей истории.

Если мы сделаем краткое заключение о положении этих народов относительно тех, к которым мы принадлежим сами, то мы должны будем сказать: в культурном отношении эти народы составляют слой, низший в сравнении с нами, между тем как по естественному образованию и зачаткам они, насколько это можно распознать, равны нам, а отчасти стоят недалеко от нас. Это наслоение должно понимать не в том смысле, что оно составляет ближайшие к нам низшие ступени развития, по которым мы прошли сами, а в том, что оно столько же состоит из неподвижных, сколько и из отсталых элементов.

Существует, таким образом, крепкое зерно положительного свойства диких народов. В нем заключаются значение и выгоды их изучения. Отрицательное воззрение, которое видит только то, чего им недостает в сравнении с нами, есть близорукая и слишком низкая оценка их.

* * *

Словом «культура» мы обозначаем обыкновенно сумму всех духовных приобретений известного времени. Когда мы говорим о степенях культуры, о высшей и низшей культуре, о полукультуре и противопоставляем друг другу дикие и культурные народы, мы прилагаем к различным культурам масштаб, заимствованный от той культурной высоты, какой достигли мы сами.

Наша культура кажется нам настоящей культурой. Допуская, что в действительности самое высокое и богатое развитие этого понятия можно найти

только у нас, мы должны для понимания самого предмета считать особенно важной возможность проследить распускание этого цветка от самого семени. Мы достигнем нашей цели – проникновения в сущность культуры, лишь тогда, когда поймем двигательную силу, которая развила культуру из первых зачатков.

Каждому народу свойственны умственные дарования, и он развивает в своей жизни нечто духовное. Каждый называет известную сумму знания и умения свою, представляющую его культуру. Различие между этими «суммами умственных приобретений» лежит, однако, не столько в их величине, сколько в их способности к развитию. Прибегая к сравнению, культурный народ кажется нам мощным деревом, которое тысячелетним ростом возвысилось до нынешнего величия и устойчивости над низменностью и непрочностью народов, бедных культурою.

Одни растения ежегодно умирают, а другие из травки превращаются в могучие деревья. Разница между ними заключается в сохранении продуктов роста каждого отдельного года, в их накоплении и закреплении. Даже и этот непрочный рост диких народов, которые можно сравнить с кустарником, дал бы нечто более устойчивое, причем каждое новое поколение выше поднималось бы к солнцу и находило бы более твердую опору в том, что было достигнуто уже ранее его, если бы в нем действовало стремление к сохранению и закреплению. Но ему недостает этого стремления, и таким образом происходит, что все растения, предназначенные к большему росту, остаются на земле и погибают в борьбе за свет и воздух, тогда как, поднявшись выше, они бы вполне пользовались ими. Культура есть порождение многих человеческих поколений.

В ограничении во времени и в пространстве, изолирующем хижины, деревни и народы, так же как и следующие друг за другом поколения, заключается отрицание культуры; наоборот, в объединении вместе живущих и в связи следующих друг за другом заключается возможность ее развития. Соединением вместе живущих упрочивается сохранение, а связью поколений – развитие культуры. Развитие культуры есть собирание сокровищ. Эти сокровища растут сами собою, если только их оберегают устойчивые силы.

Во всех областях человеческого творчества и деятельности объединение является основанием дальнейшего высшего развития. Только взаимодействием и взаимной помощью между современниками или следующими друг за другом поколениями удается достигнуть той ступени образованности, на которой стоят теперь высшие члены человечества.

Рост этот зависит от характера объединения и распространения его. Для него менее благоприятны многочисленные мелкие союзы родов, где индивидуум не свободен, чем более крупные, поощряющие индивидуальное соревнование общины и государства современных народов.

Мы называем существенным для высшего культурного развития возможно большую и тесную связь всех соревнующих между собою и с прошлыми поколениями и проистекающую отсюда наибольшую сумму проявлений и приобретений. Между этими крайностями лежат все посредствующие ступени, которые обнимаются многозначительным названием полукультуры.

Это понятие «о половине пути» заслуживает некоторого пояснения. Когда мы видим в высшей культуре энергическое выражение сохраняющих и созидающих сил, в полукультуре мы замечаем, что существенными являются силы, задерживающие и обусловливающие ее низшее положение.

Односторонность и неполнота полукультуры заключаются в области умственного прогресса, которому предшествует развитие экономической стороны. 200 лет тому назад, когда Европа и Северная Америка не достигли еще нынешнего исполинского подъема с помощью пара, железа и электричества, Китай и Япония своими успехами в земледелии, ремеслах и торговле и даже пришедшими теперь в глубокий упадок каналами и дорогами вызывали величайшее удивление европейских путешественников. Но европейцы и происшедшие от них народы в Америке и Австралии в последние 200 лет не только нагнали их, но и далеко опередили.