Теософические архивы (сборник)
Шрифт:
заданные мадам Е.П. БЛАВАТСКОЙ [454]
Среди многочисленных наук, которыми занималась отлично дисциплинированная армия жаждущих знаний исследователей нынешнего века, ни одна не удостаивалась меньшей чести или большего презрения, чем самая древняя из них – наука наук, достойная прародительница всех наших современных пигмеев. Обеспокоенные, в своем мелком тщеславии, снятием завесы забвения с их сомнительного происхождения, величающие себя великими и уверенные в своей правоте ученые, всегда находящиеся настороже, предоставляют отважному школяру, который пытается отклониться от проторенной дороги, проложенной для него его догматическими предшественниками, ужасающий ряд очень серьезных препятствий.
454
Сбоку названия, в «Альбоме для наклеивания вырезок» Е.П.Б., Том I, там, где наклеивались фотографии, можно найти замечание Е.П.Б., сделанное карандашом и чернилами:
Как правило, оккультизм – это опасное, обоюдоострое оружие для любого, кто хочет обладать им, но не готов посвятить ему всю свою жизнь. Его теория без серьезной практической поддержки всегда будет оставаться в глазах людей, имеющих предубеждение против подобного непопулярного занятия, тщетной, безумной спекуляцией, подходящей
Как пример вышеуказанного, я упомяну статью о розенкрейцерах, подписанную «Хираф». Эта талантливо написанная статья, несмотря на некоторые серьезные ошибки, которые, хотя и заметны лишь тем, кто посвятил свои жизни изучению оккультизма в его различных ответвлениях практического учения, с уверенностью демонстрирует такому читателю, что по теоретическим знаниям автору мало равных. Его скромность, которую в данном случае я ценю не очень высоко – но при этом он находится в достаточной безопасности за маской своего сказочного псевдонима, – не порождает у него никаких опасений. В этой стране позитивизма мало критиков, которые рискнули бы встретившись с таким мощным оппонентом на его территории. Похоже, где-то в резерве он хранит оружие, имеющееся в арсенале его великолепной памяти: знания и готовность дать еще больше сведений, которые могут захотеть услышать его «дознаватели», и это несомненно отпугнет почти любого теоретика, за исключением тех, кто абсолютно уверен в себе, а таких людей очень мало. Однако книжное знание – а здесь я касаюсь только темы оккультизма – может быть сколь угодно обширным, но всегда выходит так, что для аналитического ума доказательств недостаточно, хотя аналитический ум привык выжимать из истины ее квинтэссенцию, разбросанную среди тысяч противоречивых утверждений, – пока это не будет подтверждено личным опытом и практикой. Таким образом, Хираф может иметь дело лишь с теми, кто может надеяться изыскать возможность опровергнуть некоторые из его храбрых суждений под предлогом обладания точно таким же практическим опытом. Разумеется, не следует понимать это так, будто мы имеем намерение критиковать сего весьма скромного эссеиста. Так что, далекий от несостоятельности, пусть он не обращает внимания на эти дерзкие рассуждения. Мое желание – просто помочь ему в его научной работе, как я уже говорила прежде, даже в гипотетических исследованиях, рассказав самую малость о том, чему мне удалось научиться в моих долгих путешествиях через весь Восток – эту колыбель оккультизма – в надежде хоть в чем-то поправить явно ошибочные замечания, в чем он, похоже, недостаточно разобрался и что может привести к путанице, вздумай искренние любопытствующие испить из его источника знания.
Во-первых, Хираф сомневается, существует ли в Англии или еще где-то то, что мы называем имеющими преемственность школами для неофитов этой Тайной Науки. Из личного опыта я отвечу, что такие места есть на Востоке – в Индии, Малой Азии и других странах. Как в далекие дни Сократа и других античных мудрецов, так и сейчас есть люди, жаждущие узнать Великую Истину, и такая возможность у них будет, как только они «попытаются» найти кого-нибудь, кто приведет их к дверям того, «кому известно, когда и как». Если Хираф прав касательно седьмого правила братства розенкрейцеров, гласящего, что «розенкрейцером становятся, а не делаются», то он ошибается по поводу исключений, которые всегда существовали в других братствах, посвящавших себя поискам тех же тайных знаний. И снова, когда он заявляет, что розенкрейцерство – почти забыто, мы можем ответить ему, что нас вовсе это не удивляет, и добавим в качестве дополнительного замечания, что, строго говоря, розенкрейцеров теперь вовсе не существует, ибо последний член этого братства исчез в лице Калиостро. [455]
455
Я могу и ошибаться, утверждая, что в Европе мало известно об оккультизме, поэтому, если у кого-то есть другие сведения, пусть он исправит мою ошибку.
По крайней мере, Хирафу следовало добавить к слову розенкрейцерство «эта специфическая секта». Поскольку это все же была секта, одна из многочисленных ветвей одного и того же дерева.
Забыв точное употребление этого обозначения, включив в понятие «розенкрейцеры» всех, кто посвящает свои жизни оккультизму, и соединив их всех вместе в братство, Хираф совершает ошибку, которой он может невольно привести людей к вере, что если розенкрейцеры исчезли, то больше на Земле не существует каббалистической деятельности. Он также повинен в анахронизме, [456] приписывая розенкрейцерам строительство пирамид и других царственных монументов, которые неизгладимо выставляют в своей архитектуре символы великих религий Прошлого. Но это не так. Если главный видимый объект по-прежнему похож на то, что рассматривала великая семья древних и современных каббалистов, то догмы и формулы определенных сект весьма отличаются. Возвышающиеся одна за другой из великих восточных материнских корней, они рассеяны вразброс по всему миру, и каждая из них, желая превзойти другую, погружается все глубже и глубже в тайны, ревниво охраняемые Природой, а некоторые из них становятся величайшими ересями против изначальной восточной каббалы.
456
Подобными же ошибками пронизана вся талантливая книга «Розенкрейцеры», написанная Харгрэйвом Дженнингсом.
Когда
Когда с течением времени христианская религия разделилась на многочисленные секты, оккультная наука дала рождение множеству доктрин и не меньшему множеству братств. Таким образом, египетские орфики стали христианскими гностиками, потом, во втором веке, сделались последователями Василида, а первые розенкрейцеры породили последователей Парацельса, или философов огня, европейские алхимики и другие физические ответвления их секты (см. Харгрэйв Дженнингс. Розенкрейцеры.) А неосмотрительно называть каждого каббалиста розенкрейцером – это совершать такую же ошибку, как называть каждого христианина баптистом на том основании, что последний – тоже христианин.
Братство Розы и Креста не существовало до середины тринадцатого века, и, несмотря на утверждения ученого Мошейма, получило свое название не от латинского слова Ros (роза) и не от латинского креста, символа Света. В истоках его стоял некий рьяный, истинный последователь оккультизма, которому случилось путешествовать по Малой Азии, и он случайно встретился с неким братством и с энтузиазмом посвятил себя неутомимой работе по расшифровке «розенкрейцерской» рукописи – сложнейшей в мире работе, – которая теперь тщательно хранится в архивах одной Ложи, основанной первым каббалистом, носившим то же имя, но теперь называющейся иначе. Основатель розенкрейцерства, немецкий рейтер (рыцарь) по имени Розенкранц, человек, который, добившись в своей стране весьма подозрительной репутации из-за занятий черной магией, затем изменил представление о себе. Отказавшись от своих дьявольских занятий, он дал торжественную клятву и пешком отправился в Палестину, чтобы совершить amende honorable [публичное покаяние] у Гроба Господня. Именно там христианский Бог – смиренный, но хорошо осведомленный назорей, ученый высшей школы ессев, потомков халдейских ботаников, астрологов и магов – явился к Розенкранцу в видении, как говорят христиане, но я бы выразилась: в облике материализовавшегося духа. Суть этого появления, как и тема их разговора, навсегда оставалась тайной для братьев; но сразу же после этого бывший колдун и рыцарь исчез, и о нем больше не слышали, пока таинственная секта розенкрейцеров не прибавилась к семье каббалистов, а их сила не стала все более привлекать всеобщее внимание даже среди восточных народов, довольно нечувствительных ко всему и привыкших жить среди чудес. Розенкрейцеры попытались объединить многие различные ответвления оккультизма, и вскоре стали известны из-за высочайшей чистоты в жизни и своей исключительной силы, как и знания тайны тайн.
Как алхимики и маги они вошли в пословицы. Позже (мне совершенно не нужно сообщать подробности Хирафу, ибо мы пили из двух разных источников знаний) они дали рождение более современным теософам, главой которых был Парацельс, и алхимиками, из которых одним из самых знаменитых стал Томас Воган (XVII в.), написавший весьма практические труды об оккультизме под именем Евгений Филалет. Мне известно и я могу доказать более определенно, что Воган существовал и что он «сделался прежде, чем стал».
Каббала розенкрейцеров – лишь воплощение объединения учения еврейских и восточных братств, а последние – самые тайные из всех. Восточная каббала, практическая, полная и лишь единственная существующая копия – тщательно хранится в штаб-квартире братства на Востоке, и я могу надежно поручиться, что она никогда не покинет этих пределов. Ее существование подвергалось сомнению многими европейскими розенкрейцерами. Тот, кто желает «стать», должен охотиться за своим знанием, прочтя тысячи разбросанных по свету томов, и частица за частицей постигать факты и уроки. Даже если он окажется на ближайшем пути и согласится, «что это сделано», он никогда не станет практическим каббалистом и со всеми своими знаниями останется на пороге этих «мистических врат». Сейчас каббала может быть использована, а ее истины продемонстрированы в гораздо меньшем масштабе, чем то было в античности, а существование мистической Ложи вследствие ее секретности подвергается сомнению; но она все же существует и не утеряла ни одной из первоначальных тайных сил древних халдеев. [457] Ложи, и без того малые числом, разделились на секции и известны лишь адептам; и невероятно, чтобы кто-то отыскал их, пока сами мудрецы не сочтут, что неофит достоин посвящения. Совсем не так у европейских розенкрейцеров, которые, чтобы «стать, а не сделаться», постоянно напоминают слова Св. Иоанна, гласящие: «Царство Небесное силою берется, и бесстрашные покоряют его», и которые борются в одиночку, жестоко разграбляя Природу и ее тайны; восточные розенкрейцеры (так мы их называем, хотя они отвергли право произносить это истинное имя), в безмятежной красоте их божественного знания – всегда готовы помочь рьяному ученику, борющемуся за то, чтобы «стать» и обладать практическим знанием, которое, подобно небесному бризу, рассеивает самые темные облака скептических сомнений.
457
Ибо способным постигать интуитивно то, о чем я рассказываю, мои слова будут лишь отголоском их собственных мыслей. Я привлекаю подобное внимание лишь к длинной серии необъяснимых событий, имевших место в настоящем веке; к загадочному влиянию, управляющему политическими катаклизмами; к поступкам и проблемам коронованных особ; к свержению с тронов; к метаморфозам почти всей карты Европы, начиная с Французской Революции 1793 года, предсказанной во всей подробностях графом де Сен-Жерменом в оригинале рукописи MS., находящейся ныне во владении потомков русского аристократа, получившего ее, и поражению во Франко-Прусской войне в недавнее время. Это загадочное влияние скептики и многочисленные группы франкмасонов окрестили «вариацией», возможно, скрывая тем самым другое название. Из всех этих деградированных детей халдейского оккультизма лишь одних в нынешнем веке заслуженно упоминали в связи с оккультизмом, а именно, «карбонариев». Изучите все, что можете, относительно этого секретного общества, поразмыслите, прикиньте, сделайте выводы. Если Раймонд Луллий, розенкрейцер и каббалист, смог так запросто поддержать английского короля Эдуарда I шестью миллионами стерлингов, чтобы вести войну с турками в ту отдаленную эпоху, то почему же ни одна из тайных Лож наших дней, обладающая почти такими же средствами, как национальный долг Франции, не заплатит его – той самой Франции, которая была так великолепно и быстро побеждена и так великолепно встала на ноги снова. Пустые разговоры! – сказали бы люди. Что ж, отлично, но даже гипотеза иногда может представлять ценность, как возможность призадуматься над проблемами.