Теперь-безымянные
Шрифт:
— …не, думаю, поищите еще какого дурака. Какой больно работать любит, а исть не просит. Штоб я за такую жалованью…
— …будешь ты со мной спорить! Я ж на курсах учился, документ имею!
— …в ту войну им только хлеб наш нужон был, эшелонами его к себе гнали. В тот год, восемнадцатый, посля ранения я у брата жил на Украине, помню это дело, своими глазами видал. А теперь они позлей стали, одного хлеба-масла им теперь мало, они теперь хотят, чтоб вообще только одна Германия, а всех других известь…
— …не налил бы он мне
— …доходит до меня очередь, а кассирша из окошка: «Только в мягкий остались!» Ладно, думаю, хрен с тобой, давай в мягкий. Первый раз в жизни на курорт еду, можно себе такое буржуйство позволить. Посчитал по расписанию — как раз двадцать второго должен уж на месте быть. И скажи, — ну хоть бы какое предчувствие…
— …в Тамбове письмо кинул, в Мичуринске кинул, два сразу — второе сестре, в Рубцовку, она там за паровозным
машинистом замужем. А теперь вот уж не знаю — придется ль написать…
— …на должность старшего механика броня полагается. А пришел из военкомата пакет — всем есть, мне одному — нету. Спрашиваю Железнова — почему? А моя где? «Тебе отказали». И глаза отводит. Вычеркнул меня, гад, когда списки представлял. Отмстил, что я тогда на собрании про то его дело рассказал. Сволочь пузатая!
— …если б только у нас самолетов побольше! Артиллерия у нас сильней, танки у нас лучше ихних, винтовка наша трехлинейная первая в мире. А вот самолетами они пока что побеждают. Количественно. Но это временный фактор. Как товарищ Сталин сказал? «Есть временные факторы, а есть постоянные…»
— …если махорка — то верно, пятьдесят, а если легкий табак — тридцать грамм только. Не знаешь, а на старшину взлаялся…
— …сколько уж людей наших побили, земли нашей захватили сколько! Неужто ж они и вправду такие сильные, а мы такие перед ними слабые? — Выходит, что сильные. — Выходит… А почему так выходит — ты ответить можешь? А, брось, — техника! Не в ней дело. Я действительную перед самой войной служил. Техники у нас не меньше было запасено…
— …комроты из хохлов, на одно ухо контуженный. И тоже в лаптях. Тогда ведь обмундировки никакой не давали. Что с беляка снял…
— …немцы его сбили! Боялись, что он им делов наделает, как с нами воевать начнут. Сам Геринг этой операцией командовал. Машина у него тяжелая была, четырехмоторная, ахнула об лед, проломила — и на дно. Вот и никаких следов. И еще Чкалова они боялись…
— …ну и что — промышленность, ископаемые? Без людей это мертвый капитал. У них сколько миллионов — семьдесят? Ну, сателлиты там… Пускай с ними сто наберется. Пускай — сто двадцать. А у нас сто восемьдесят. Мы какую угодно войну выдержим, хоть еще пять, хоть десять лет…
— …а я разве другое говорю? И я то же: наше дело правое, и победа наша будет. Но только ж ведь можно было так изготовиться, чтоб ему через границу и шагу
— …сверху оно видней. Кто там сидит — они, брат, побольше нас с тобой понимают. А наше дело — помалкивать. Мы люди маленькие. А то если каждый рассуждать примется — что ж это выйдет? Как сказано — так, значит, и есть, точка, шабаш. И не нашими мозгами разбирать — прямо оно или криво…
— …а то был еще художник Репин…
— …пулей, да если в руку или в ногу, — так это совсем ерунда! Мне в двадцатом году колчаковской пулей под коленкой ногу пробило — вот, можешь пощупать, чуть-чуть следок остался, и всё…
— …кровь во мне закипела, встал я. Как, говорю, у вас ни стыда, ни совести! Вам барыш, а невинному человеку отвечать, под суд, может, итить! Нет, говорю, в этих ваших поганых делах я не участник, не затянете меня…
— …довел до калитки. А уж самая ночь. Она в туфельках, застыла на ветру, ежится зябко, а уходить домой — не уходит. Вы, говорит, такой культурный, такой воспитанный, редко такого встретишь. Ага, говорю, это во мне присутствует. А сам соображаю — как бы это половчее к ней руки протянуть…
— …в Москве я два раза бывал. И на метре ездил, и по всем улицам, и Кремль кругом обшел…
— …чтоб у нас танков не было? Да ни за что не поверю! Сколько к войне готовились, сколько про эту подготовку шумели… Это просто их в лезерве сохраняют. Кутузов в двенадцатом году…
— …мать — и та мне говорит: ты б выпил, Ваня, может, сердцу полегчает. А я, верите ли, не могу… И желания такого во мне нету. Днем — ничего, работаю, а к вечеру — тоска… Выйду за деревню, в поле, на кладбище уж и не захожу, а так — издали. Крест ей поставили березовый, белеется в сумерках…
— …знаю я твою повадку! Лишний раз лень копнуть. Лопата — она жизнь хранит. А ты — сколько уж ее кидал? — И ничего не кидал, просто забыл раз на привале… — Забыл! Котелок-то ты не забыл!
— …встал против меня вот так-то, набычился, ну, прямо боднет… «Хоть вы и начальство, а с людьми поступать так не имеете права! И „ты“ им говорить!» Ах, думаю, сопля ты жидкая! Диплом заимел — так и нос дерешь, уважение тебе подавай!
— …с гектара? Ну, это ты брось! — Чего брось? Вон у Котова спроси, он с наших краев, он тебе скажет, брешу я аи нет…
— …все равно, говорю, ты от меня никуда не денешься, не стращай. Не испугаюсь. А в дому я хозяин…
— …на этом прииске я как фон барон жил. Кажный месяц на книжку по пяти сот клал, другой бы кто в таком раю век сидел бы да радовался. А я потерпел год, другой… Тошно. Ну, «Яву» курю, кажный день выпиваю, капитал нарастил… Так разве ж в этом и вся жизнь? Я и куском хлеба могу обойтись…
— …старшему десять, потом девочка семи лет и еще девочка — пяти. А самый последний в ноябре прошлого года народился, мне как раз повестку принесли…