Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра
Шрифт:
От поцелуя поплыла голова. Язык ныл от силы взаимной страсти. Пальцы вдавились мне в челюсть.
Андрей разорвал поцелуй первым.
Держал меня за челюсть, горячо дыша на губы.
С закрытыми глазами я прислушивалась к тому, как сладко бьется сердце.
Ничего не говори.
Не отвечай мне.
Влажные губы Андрея в полумраке стали глянцевыми.
— Лена...
Он подался вперед, задев лицо носом — хотел еще.
Но остановился.
Как на качелях — ближе-дальше.
Мы поцеловались с третьей попытки.
Даже в первый раз такого не было.
Он крепко обхватил меня за спину. Ладонями провел до затылка, растрепал волосы. Как в танце, я обвила шею руками, и легла ему на колени, не выдержав напора.
Смотрела вверх, оглушенная взрывом эмоций. Я тонула в ощущениях, мечтала остаться в них навсегда. Как легко дышать!..
Андрей наклонился, и на лицо легли отблески. Свет и тень сделали линии контрастными. Глаза глубокие из-за расширенных зрачков.
Какой он красивый… Смертельная красота.
Я поняла, чем нас накрыло.
Есть любовь или нет, боли не избежать. Несмотря на общее дитя, признания, нежность — вместе нам не быть. Нельзя. Это выплеск последних эмоций после осознания этого.
Мы обо всем договорились. Все приняли.
Конец.
— Я хочу тебя запомнить, — прошептала я. — Хочу помнить тебя одного, когда пройдут годы.
Обхватила его предплечья, сминая рубашку.
— Я буду по тебе скучать, — продолжила я.
Он не отвечал, только неподвижно смотрел сверху вниз своими черными глазами.
— Поцелуй меня, — еще раз попросила я.
Я бы все отдала, чтобы узнать, о чем он думает. Подушечками пальцев Андрей убрал прядь с моего лица. Просунул ладонь под затылок.
Я лежала в его руках, а он смотрел.
Это лучшее ощущение на свете. Лучшее убежище — руки любимого человека. Обхватил плечи и сжал в горсть, как ребенка.
Взгляд, как прикованный, остановился на губах.
Не целовал — тянул, рассматривая каждую деталь. Запоминал меня. Наклонился, губы накрыли мой ждущий рот, который я сразу же открыла навстречу, в упоении сплетаясь с ним языком.
Закрыла глаза.
Как хорошо... Я в невесомости.
Андрей приподнял меня, во время поцелуя прижимая к себе.
От волнения стал хуже владеть языком, но я подстроилась. Лишь сейчас я ощутила слабый вкус табака во рту. Мы пробовали друг друга, пока он не оторвался.
Снова этот непонятный взгляд.
Андрей дышал тяжело, через рот.
— Я тоже, — неразборчиво пробормотал он.
Он меня не забудет.
Не знаю, кем станет бредить, но не забудет меня.
И пусть я стану «одной из» — тех женщин, что были в его жизни и ушли, каждая по своим причинам, он меня не забудет, пока будет жить.
До этого я была так напряжена, что воспринимала все урывками. А теперь расслабилась на его коленях, ощущая, как стройные пальцы гладят лоб, убирая волосы.
Тоже потянулась, пальцем провела по подбородку. Проследила изгиб открытых губ, остановившись
Андрей отвел глаза.
Здесь темно, но у меня возникла догадка…
Слишком часто дышит. Пытается не смотреть на мои сочные губы, но взгляд возвращается к ним.
Я села и наши глаза оказались вровень. Взяла его за щеки. Ощущение теплого лица в ладонях, горячее дыхание коснулось запястий, когда он опустил голову. Гладя грудь, я провела вниз — туда, ниже, к распертой ширинке. Его завели наши поцелуи. Он возбужден. Я чувствую ладонью.
— Андрей… — сказала я, когда он перехватил руку.
Он, наконец, взглянул на меня.
— Не надо, Лен, — попросил он, сглотнув.
Андрей держал запястье дрожащими пальцами.
— Из-за беременности?
Некоторые мужчины боятся навредить ребенку, другие просто не хотят.
Андрей молчал.
— Я по-другому сделаю, — прошептала я.
Губы горели после поцелуев. Покалывали, как от тончайших игл. Пылали. Как же хотелось, чтобы закончились наши перешептывания. Сейчас мои губы не шептать хотели.
Андрей понял это.
Темные глаза стали безрассудными. Может оказаться, что с весны у него никого не было… Уже больше полугода.
И все равно сомневается.
Не хочет давать ложных надежд.
Боится, я все еще та девушка с розовым туманом в голове, которая не решалась сказать, что залетела. Наивная, мечтательная. Ждущая сказки и любви.
Но я хорошо уяснила, чем мечты отличаются от реальности.
Они уходят с детством.
Я притронулась губами к подбородку, покрывая поцелуями лицо.
— Ты же хочешь… — прошептала на ухо. — Ну зачем, Андрей?
Наверное, ему было щекотно, шея покрылась мурашками. Он обернулся, глядя мне в глаза, и страстно поцеловал взасос.
Рука с запястья исчезла.
Он положил ладонь на мой затылок, делая нас ближе. Второй неторопливо расстегнул пряжку ремня и ширинку.
Наконец-то. Он меня возьмет. У меня сладко защемило сердце.
Пусть так и будет.
Несколько минут блаженства.
Оно пройдет, но останется с нами навсегда.
Андрей меня отпустил, позволяя начать. Я освободила его от рубашки, обнажив грудь в старых шрамах. Она тяжело поднималась от нетерпения. Сбоку был красный след от последнего огнестрельного ранения. Я погладила его и наклонилась к ширинке.
Не хочу тянуть.
Я хочу его... Он так возбужден.
Андрей застонал, как только я начала. Пальцы легли на голову, впились в кожу — он не давил, но не хотел, чтобы отодвинулась. Мои дрожащие, торопливые губы действовали неумело, но с огромным желанием. Он начал помогать, нетерпеливый от голода, шире раздвигая мне рот. Я закатила глаза. Перебирала пальцами в шелковистой дорожке волос внизу живота, и помогала ему насытиться. Наслаждалась каждым ритмичным движением на языке. Поверить не могу, мы это делаем… Нервные окончания зашкаливали от ощущений.