Теперь с тобою вместе я
Шрифт:
Я ведь для тебя враг номер один, я же желаю тебе только зла, я только хочу, чтобы ты смотрела моего сына и не выбиралась из дому… теперь ты всё можешь так истолковать.
Тебе же плевать на наши желания, наши надежды и планы.
Тебе, главное, это ты, пуп земли, вокруг тебя все и всё должно крутиться…
Люба захлебнулась от своих обвинительных слов и зарыдала.
Такую сестру Вера ещё не видела.
Она тихо поднялась с дивана и уединилась в своей комнате, отлично осознавая, что у Любы самая настоящая истерика, оттого, что всё вышло не по её, а тем более, совсем не так плохо, как она предрекала.
Вера
Всё хорошее быстро кончается…
Серых будней заложники мы…
Но, а в памяти вновь возвращаемся
В запах леса и в стужу зимы…
В радость встреч после долгой разлуки,
Где с улыбкой смешалась слеза…
И в минуты тоски или скуки
Возвращаемся в мыслях туда…
Где детства, юности года
Неслись, как с горных круч вода,
Где мы росли, мужали и влюблялись…
Узлы семейные плели,
Теряли, что-то обрели…
И, где могилы дорогих людей остались…
Разложу свои годы по полкам…
На весы жизнь прикину свою…
Бесполезно я жил или с толком…
По теченью иль против плыву…
Не сложить и нельзя перемножить,
Что осталось в туманной дали…
Но, а память… а память тревожит,
Манит свежестью юной зари…
Где детства, юности года
Неслись, как с горных круч вода,
Где мы росли, мужали и влюблялись…
Узлы семейные плели,
Теряли, что-то обрели…
И, где могилы дорогих людей остались…
Вера отмотала назад кассету и вновь вслушалась в слова песни — наверное многие люди пожилого и среднего возраста страдают от разлуки с Родиной… А что она?!… Нет, несмотря на то, что в эти полгода далеко не всё складывалось благополучно, что часто её обуревала тоска и скука, она не жалела об утраченном, потому что ничего, собственно говоря, не потеряла, хотя пока и не приобрела.
А так ли это?
Наверное, до сегодняшнего дня о приобретениях можно было бы даже не заикаться, кроме дикого напряжения нервов и мозгов всё остальное было облачено в серые тона. Ах, надо послушать ещё одну песню,
Вера вновь нажала кнопку «play».
Плачь, плачь, плачь моя гитара,
Сердце тонет в море грусти.
Омут пьяного угара
Не излечит, не отпустит.
Плачь гитара, плачь родная,
Детство, юность вспоминая.
Жизнь дороженька кривая
Приютила в новом крае.
Плачь гитара, плачь подруга
По земле далёкой ныне,
Где зимой мороз и вьюга.
Летом грозовые ливни.
Плачьте струны под руками
По хорошим, добрым людям,
Что делили вместе с нами
Праздники и серость будней.
Плачь, плачь моя гитара
Сердце тонет в море грусти.
Я скучаю — это кара,
Что зовется Беларусью.
Вера подумала, слушая печальный голос барда — нет, далеко не всё благополучно и у Олега, и у его семьи, сколько неприкрытой тоски в этих песнях.
Ладно, послушаю ещё одну песню и пойду приму душ, может и правда позвонит Галь, а вдруг ещё и приедет к ней в Ашдод.
От этих мыслей щёки полыхнули пожаром, тепло распространилось по всему телу, и она поймала себя на том, что глупо улыбается неизвестно чему, а точнее, кому.
Мотнула головой и вслушалась в слова следующей песни:
Цветы, деревья, лунный свет,
Пустыня, море, горы, ветер… —
Всё вроде наше здесь, и нет.
А сколько надо трудных лет,
Чтоб стали наши краски эти?
Мы можем скрыть печаль свою,
Тайком излить тоску в подушку.
Что делать мне, ведь вам пою
О том, что помню и люблю.
Как петь об этом равнодушно?
А будут слушать, буду петь.
Печалью, радостью делится.
В пожаре судеб мне гореть,
А в песне жить и умереть
И с новой вновь на свет родиться.
До сегодняшнего дня и Вера бы думала — а, сколько надо долгих лет, чтоб стали наши краски эти…