Теперь ты моя
Шрифт:
– Ладно, шевели булками, я жрать хочу.
Снова откидываюсь на диване. Хорошо. Я сейчас будто от всех проблем отмахнулся. Точно это так просто.
– Ну, че вылупилась? – подгоняю девчонку. – Не хочешь готовить, всегда есть альтернативный вариант.
Я укладываю ладонь на свой вздыбленный пах. Алин взгляд тоже устремляется туда. Беленькое личико заливает краской густого стыда, когда она смотрит на подтверждение моего возбуждения.
Попова гордо вздёргивает голову, и разворачивается.
– В пакете
– Разберусь, – недовольно бурчит.
– Уж, постарайся, – хмыкаю. – У меня бой через два дня, мне кушать хорошо надо.
Кажется, мою жену с ног до головы заполняет ярость. Я это даже на расстоянии вижу, и со спины.
Ну, ничего. Пусть отрабатывает свою возможность спокойной жизни рядом со мной. А то, ведь я могу и не быть таким учтивым.
Картофель Аля вываливает в раковину. В принципе, начало неплохое. Есть шанс не сдохнуть с голоду.
Девчонка без моей помощи находит нож, кастрюли и другую необходимую посуду. Она вся новая.
Я распорядился привезти сюда все необходимое, убраться. У меня в детстве гадюшник и похуже был. Только сейчас это никакого значения не имеет.
Я, кстати, научился готовить очень рано, даже не помню, сколько мне было. Просто в один прекрасный момент понял, что мы с братом сдохнем, пока родители вторые сутки гудят и валяются на полу в собственной блевотине.
Меня даже передергивает, когда я вспоминаю детство. Жуткая пора. Но сделала из меня того, кто я есть. Воспитала стержень внутри. Точнее, я сам его воспитал, долго и упорно топая к цели.
Жаль брата так и не удалось вразумить. Костя пошел по стопам родителей, и я не смог помочь ему, потому что он не захотел сам.
Правда, я этот балласт до сих пор оставить не могу. Тяну за собой, как пятую ногу, а толку никакого.
Если бы не мои деньги, Костян бы давно сторчался. Сгорел бы, как родители.
– Ай! – вскрикивает Аля.
– Что случилось? – спрашиваю ее.
– Палец, кажется порезала…
ГЛАВА 18
Аля
Конечно, я не совсем беспомощная девица, но не кухарка ни разу. И этому, как его там, Демьяну, в домработницы не нанималась!
Только кому до этого факта есть хоть какое-то дело?
Наверное, еще спасибо надо сказать нахальному мужлану за то, что не насилует, не запирает снова (хотя, это как посмотреть), но только все это как-то не утешает.
В груди клокочет, ноги до сих пор напряжены от, минутами ранее испытанного удовольствия. Да, я снова сделала это, пала в пучину удовольствия, утонув в волнах его порочных ласк. Кончила от чужих пальцев, что принадлежат человеку, ненавистному мне.
Что я раньше знала об обреченности? Ничего. Совсем ничего.
Продукты как-то злобно смотрят на меня из большого пакета. Интересно, он
Я размышляю об этом так, будто мне реально важно. Но такие мысли помогают хоть как-то отвлечься.
Моя мама любит готовить. У нас есть помощница по хозяйству, садовник, еще какой-то мужик, чье назначение мне никогда не было понятно, но к кухне мать не подпускает никого. Так что общие представления о процессе приготовления пищи, у меня все же есть.
С картошкой я худо-бедно справляюсь, а вот курица… Да она одним своим видом на меня ужас наводит!
Мысленно пытаюсь вспомнить, на какие куски обычно режет ее мама.
Вздыхаю прежде, чем сделать первый надрез. Нож неуклюже соскальзывает по влажной кожице, и ранит мне палец, который почему-то оказывается совсем не там, где должен быть.
– Ай! – вскрикиваю я. Больно!
Зажимаю рану губами. Почему я такая неуклюжая? Вечно со мной что-нибудь происходит!
– Что случилось? – Демьян решает проявить участие к моей проблеме.
– Палец, кажется порезала… – отзываюсь на его учтивый вопрос.
– Покажи, – он поднимается с дивана и подходит ко мне.
Бережно берет в руки поцарапанный пальчик.
– Пустяки, – говорит мужчина. – Завтра уже и не вспомнишь.
Наши взгляды встречаются, а потом Демьян подносит мой пострадавший палец к губам и нежно целует.
У меня подкашиваются ноги. Свободной рукой я хватаюсь за столешницу. Боюсь упасть.
Его близость, как всегда, кажется слишком острой. А воспоминания о том, что происходило здесь, на этом самом месте, пару дней назад, вовсе не способствуют моему сопротивлению. Но я не должна так реагировать.
– Ты расстроена? – Демьян рисует на лице правдоподобное сочувствующее выражение.
Ничего не отвечаю. По мне и так видно, что расстроена. Кому такое понравится?
Вопрос из уст моего пленителя звучит слишком вкрадчиво, дураку будет ясно, что спрашивает он это не просто так.
– Я умею успокаивать расстроенных женщин, – продолжает муж. – Тебе нужно только расслабиться.
Расслабиться? Он серьезно сейчас?
– Я буду ласков… По крайней мере, в твой первый раз.
Шепот его голоса пробирается под кожу. Ощущения того, какого кончать с ним, все еще не покинули тело.
Демьян широким размахом освобождает место на столешнице. Что-то падает на пол, но мы не обращаем внимания.
Он ловко подхватывает меня за талию и усаживает на освобожденную от продуктов поверхность.
Все происходит так быстро, что не получается собраться с мыслями.
Горячие влажные губы с жадностью целуют мою шею. Нет, не целуют. Сжирают, не иначе.
Крупные ладони ласкают спину. Демьян будто с катушек слетает. Он прижимает меня к себе очень близко. Кажется, между нами вообще нет никакого пространства.