Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Короче, теперь Румянцев – настоящий Арсен Люпен. И выглядит, кстати, соответствующе.
Однако вернёмся к делу.
Как вы уже, наверное, догадались, в нашей школе любили выпить и закусить. Таковы были наши традиции! Ими мы славились на всю Москву. Впрочем, славимся и теперь. Вспомнился один куплет из школьной песенки как раз про это:
Выпью я одеколон,
Закушу котлетой,
Буду прыгать под музон
Я
А дальше там было:
А девчонка хороша!
В труселя б забраться!
– Покури-ка гашиша,
Будем мы ебаться!
Очень крепкий то гашиш, –
Он пизду раскроет!
Секс крутой тебя, малыш,
С головой накроет!
И так далее. Песня длинная. Заканчивается она так:
Буду девушек ебать
Всю свою житуху,
Каждую я буду брать
В жизни этой шлюху!
Таких песен у нас в школе ходило множество. Их и не сосчитать-то. Детская фантазия богата на такие вещи.
Что касается первого приведённого мною куплета (в самой песне он идёт третьим), то да, у нас очень даже пили одеколон и всякую парфюмерию. Предпочитали розовый лосьон и «Шипр». Последним у нас часто заменяли слишком дорогой (для некоторых) абсент.
Точно так же наливали пахучую жидкость в стакан, опускали туда кусочек сахара, потом клали его на специальную ложку (или как там эта штука правильно называется?) поджигали и наблюдали за тем, как горящий и плавящийся сахар медленно капает в напиток, окрашивая его не столько в белый, сколько в мутно-серый цвет. Потом пили. Обязательно залпом и до дна. Не все могли…
Вот так у нас пили «Шипр». Ложку для сахара, понятное дело, часто заменяли большой вилкой. Но выглядело всё равно красиво.
С розовым лосьоном было иначе. Его у нас просто мешали с колой или детским шампанским. Эту смесь обычно потягивали от нечего делать в столь редкую у нас летнюю жару.
Однако это всё для бедных, для рабов низших категорий.
Впрочем, даже среди них многие отказывались пить эту бурду. Все, у кого хоть немного водились деньги, пили настоящий абсент и виски с колой, как мой отец.
Но абсента много не выпьешь. Он и дорогой, и крепкий больно. Да и сахара сколько ни добавляй, – а полынь чувствуется.
По-настоящему народным был
Называли его по-разному: «Буратино», «Карлсон», «Буря», «Розовый слон»... Но чаще всего просто – «Сладкая смерть».
И он полностью оправдывал своё название.
Готовили это пойло так.
Сначала делали брагу. Из неё (путём двойной перегонки и фильтрации) получали чистый спирт. С помощью сифона его насыщали углекислым газом. Потом туда доливали заблаговременно сваренный сахарный сироп и что-нибудь для вкуса и запаха. Фруктовый или ягодный сок, приятно пахнущие эфирные масла и всё в таком духе. Иногда ещё красители пищевые добавляли. Всё. Напиток готов. Крепость его колебалась обычно от 50 до 80 градусов.
Эту бурду у нас глушили стаканами.
«Сладкую смерть» очень все любили. Любили за то, что она быстро превращала человека в свинью. Эффект она приносила мгновенный, очень мощный и притом совершенно оглушающий, как удар обухом по голове. Новичков она с одного стакана валила под стол.
– «Карлсона» я пью потому, – говорил мне однажды Лазаренко. – что люблю тупо ужираться в хлам. В стельку. В дупель. Вот так, короче, чтоб под столом валяться! Это я люблю!
Ага, знаем мы этого «Карлсона». Дружба с ним оборачивается не только алкоголизмом, но и диабетом.
Боже, скольких моих знакомых он уже подсадил на инсулин! А скольких ещё посадит! Короче, страшная вещь.
У нас её многие специально пьют, чтоб заболеть чем-нибудь и в армию не идти.
Впрочем, для этих целей употребляются все алкогольные напитки.
Да, кому-то это, возможно, покажется странным (как и всё, что творится в нашей школе), но это действительно так: многие у нас готовы были относительно добровольно заболеть хоть подагрой, хоть малярией, – лишь бы только в армию не идти.
Впрочем, об этих уклонистах-косарях речь ещё пойдёт дальше. А пока закончим разговор о выпивке.
Очень любили у нас пить горячее молоко с ромом.
Готовилось оно очень просто. Сначала на плитке разогревали как следует молокою. Потом туда добавляли очень крепкий тёмный ром и порошок корицы.
Этот специфический коктейль у нас ещё называли «грогом».
Почему, – не знаю.
Этот самый «грог» у нас пили вообще постоянно.
Считалось, что это и не бухло вовсе, а потому здесь никто себя не ограничивал. Почти все пили его за завтраком.
Тут, надо сказать, я их прекрасно понимаю. Когда ты совершенно невыспавшимся встаёшь с кровати в шесть утра, а за окном воет пробирающий до костей ветер и льёт дождь, – чувствуешь себя ужасно. Стоит лишь чуть сдвинуть с себя одеяло, как всё тело тут же охватывает озноб, не проходящий обычно по несколько часов. Зубы при этом стучат от холода. А пробуешь ступить босой ногой на пол, – тут же схватит судорога. Ноги ватные. Стоять на таких невозможно. Очень хочется спать. Жуткое состояние.
Я выходил из него с помощью крепкого кофе. Мои друзья предпочитали «грог».