Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.
Шрифт:
За это мы его, конечно, вовек не простим! Уж чего-чего, а такого прощать нельзя в принципе. Этот ублюдок Собянин отобрал у нас такое великое удовольствие! Уже за это его четвертовать надо!
Что касается Артёма Щегловского, то он после этой встречи пробыл в Москве ещё несколько дней, а после улетел в Порт-о-Пренс. После того, как он нас покинул, – в «Журнале патриотического школьника» вышла огромная статья об этом замечательном человеке. Там, кстати, и были опубликованы описанные выше юношеские фотографии героя. Эти фотки предоставила нам мать старого протоновца. Кстати, у этой замечательной
Теперь же, когда я рассказал вам про секс в оврагах возле железной дороги, – мы можем наконец вернуться к оставленной нами теме.
Итак, я накупил целый пакет сладостей для Светы Солнцевой. Я приобрёл двенадцать плиток молочного шоколада, десять «Сникерсов», столько же «Марсов», восемь тульских пряников с начинкой из варёной сгущёнки, четыре имбирных пряника в глазури, килограмм шоколадных конфет и столько же конфет мармеладных, ко всему прочему я купил четыре бутыли с газированной сладкой водой, каждая из которых вмещала полтора литра жидкости. Потом я подумал и взял ещё две огромные жестяные коробки с леденцами, купил две пачки эклеров, киевский торт и ещё торт «Прага». Едва передвигая этот огромный багаж, я отправился к Свете Солнцевой. Денег у меня теперь не было совсем.
Я подошёл к подъездной двери, постоял какое-то время, а после набрал положенный номер через домофон.
Сначала послышались исходящие от домофона гудки, которые затем оборвались и сменились жутким заливистым хихиканьем. Дверь открылась.
Я зашёл, сел в лифт и поднялся на интересовавший меня этаж. Когда машина донесла меня до самого верха, – я вышел и позвонил в указанную мне квартиру.
– О-о-о, ку-у-урье-е-ер по-о-ожа-а-аловал! – произнесла Света, открывая мне дверь.
Солнцева тогда даже не посмотрела на меня. Было очевидно, что это её высказывание было обращено не ко мне, но к кому-то, кто находился внутри квартиры.
Очень скоро мне стало понятно, к кому именно.
Одета Света Солнцева была просто, но как всегда со вкусом.
Вообще, что меня поражало в протовцах, так это их поразительная способность всегда выглядеть сногсшибательно. Настоящий протовский парень даже в старых трениках и майке-алкоголичке будет выглядеть наследным принцем. Настоящая протовская девушка даже в семейных трусах и футболке будет будет смотреться королевой красоты.
Ну, а уж в том, что Света у нас настоящая протовская девушка, – сомневаться никак не приходится.
Так вот, одета Солнцева была в немного маленькие для неё светло-серые треники и белую спортивную майку с короткими рукавами. Обута она была в плоские резиновые шлёпанцы, удерживавшихся на ногах при помощи резиновых жгутов. Шлёпанцы эти были надеты прямо на босу ногу. Носков на Свете не было.
Я прошёл в приходую. Дверь да моей спиной тут же захлопнулась.
– Проходи, дорогой, – сказала Солнцева, глядя мне прямо в глаза, – гостем будешь.
Я принялся снимать
– Одежду вешай сюда, – произнесла хозяйка, указывая на протянувшийся на ближайшей стене ряд крючков.
Я сделал именно так, как велели. После этого разулся и вошёл в гостиную.
Квартира у Светы была просто замечательная. Конечно, в те времена тонина банда только начинала идти к успеху. В последующие годы Света произведет у себя дома капитальный ремонт, а её квартира станет напоминать какое-то суперзлодейское логово, устроенное в соответствии с эстетикой самого низкопробного гламура. Но тогда всего этого ещё не было. Передо мной была просто хорошая квартира, обставленная в соответствии с тогдашней модой.
Большая гостиная просто сияла чистотой. Стены её были обклеены хорошими бежевыми обоями. Гладкий паркет точно сахарная глазурь переливался при тёплом свете закреплённых на стенах электрических светильников с алебастровыми абажурами. Сквозь полупрозрачные шторы из белого газа был прекрасно различим белоснежный подоконник и того де цвета рама стеклопакета. Вдоль одной из стен стол гигантских размеров светло-серый диван правильной формы. Перед ним располагался журнальный столик со стеклянной поверхностью, тогда как на стене прямо напротив дивана висел небольшой плазменный телевизор. Вот, пожалуй, и всё.
На первый взгляд ничего лишнего в комнате не было, однако же меня никак не оставляло какое-то странное чувство, ощущение того, будто здесь имеется что-то инородное, никак не вписывающееся в эстетику этой мещанской квартиры. Я прошёл по блистающему янтарному паркету чуть дальше, оказавшись в самой середине комнаты. Ещё раз оглядел всю обстановку, особенно сконцентрировавшись на стенах. Теперь мне стало понятно, что именно вызвало у меня такое странное чувство. На стенах висели чудовищные порнографические картины, заключённые в небольшие серые рамки. Всего этих картин было шесть: три из них висели на одной стене, три – на другой. Холодок пробежал у меня по спине.
Охватившее меня смущение было тотчас же подмечено весьма наблюдательной Светой.
– Тебе плохо, дорогой? – спросила она, положив руку мне на плечо. – Может, немного перекусим?
– Да, давай, – ответил я, стараясь не смотреть ей в глаза, – надо только принести продукты из коридора.
Она кивнула, и я пошёл в коридор за оставленными там продуктами. Когда я вернулся, то обнаружил, что Света в комнате была уже далеко не одна.
Да, когда я заходил в комнату во второй раз, то увидел, что теперь на том самом светло-сером диване сидят уже две девушки.
Рядом со Светой расположилась Соня Барнаш.
Одета она была в явно маловатые для неё толстые тёмно-синие джинсы, в такую же как у Светы белую футболку с короткими рукавами, тогда как на ногах её красовались точно такие же как у Солнцевой резиновые шлёпанцы. Кстати, ноги Барнаш по своему обыкновению положила на стол. Точнее, на журнальный столик.
– И что это вы тут делаете? – спросил я, ставя пакеты на пол.
– Buvons, chantons et aimons! – произнесла Света со всеми положенными придыханиями, глядя при этом куда-то в пространство, но ни в коем случае не на меня и даже не на Соню.