Теперь я стеллинг!

Вэй Катэр

— Эр Патер, оно одержимо! — крикнул между тем дворянин местному предводителю духовенства, тот ещё только приходил в себя, а события уже понеслись вскачь: отскочив и совершив немыслимый пируэт в воздухе, существо приземлилось на ноги, мерзко хихикнуло, после чего размахнулось своим оружием и нацелилось на рыцаря; на его морде промелькнул экстаз, смешанный с удовольствием; несколько стражников попытались замахнуться на него мечами, но тут же были разбросаны при помощи удара тупой частью этого двуручного, жужжащего меча. Их тела разлетелись точно кегли в разные стороны; Ар, не теряя времени даром, швырнул остатки своего оружия в разбушевавшегося стеллинга, после чего, совершив рывок, поднырнул под лезвие и

впечатал свой латный кулак прямо в грудину.

…сука, сука, сука, тварь, ненавижу! НЕНАВИЖУ! Этот мазафакадаже ЗДЕСЬ начинает мешать моему веселью! Только я, понимаете, собрался заняться глобальной проблемой перенаселения земного шара (в виде ликвидации его отдельных представителей), как этот гадёныш выскочил вперёд и всё испортил! Нет, ну мало того, что выдержал удар моей прелести (горлум, горлум!), так ещё и попал мне рукояткой меча в лоб в броске! Короче, придя в ярость, я, походу дела, разметал ещё каких-то насекомых (жаль, не убил, всё же, прорезать кольчугу не получилось, пичалька), я замахнулся на него со всей, как говорится, дури!

И он снова меня обогнал, да ещё и прописал в солнечное сплетение с такой силой, что я пролетел добрых метров сто (а то и больше) вмазался в какую-то деревянную хижину, проломив пару стен, прежде чем ускорение закончилось. И знаете что? ЭТО, МАТЬ ТВОЮ, БОЛЬНО! Я тебе показю, как обижать белых и пушистых медвежат, консервная банка… у! Майн грудь… Кха…

Удар, который должен был проломить незащищённую кожу противника, создал у Густаве ощущение, что он ударил как минимум по сложенной в несколько рядов, подготовленной для нагрудника жёсткой коже: та же упругость, будто бы бьёшь по чему-то твёрдому, но одновременно мягкому и гибкому. Впрочем, он отправил одержимое существо в полёт, который закончилось прямиком в одной из хижинок мастерских. Свой жуткий меч, кстати, это существо так и не выпустило из рук. Тяжело дыша, аристократ окинул поле боя: жертв, вроде как, нет, а вот пострадавших хватает.

Служители Тельпомеша, отошедшие от первого шока засуетились: начали сверкать ореолы защитных, исцеляющих, изгоняющих иноплановых существ молитв. Возлагая руки, читая заветные слова, они приводили в чувство пострадавших стражников, а так же готовили защитные круги против нечисти. К самому Ару подбежал запыхавшийся Эр Патер, на ходу делая пассы руками и шепча воззвания; подойдя близко, он возложил руки на голову дворянина (для этого тому пришлось преклонить оную часть тела), после чего взволновано произнёс:

— Что… что это было, Ар Густаве! Как эта тварь могла стать на освящённой площади, на зачарованной древесине… — он говорил сбивчиво, взволновано, точно пытаясь унять бушующее сердце. Густав же, ощущая эффект бодрости от малой литании, лишь покачал головой, смотря на этого, в общем-то молодого парня: хотя и священнослужители старели много медленнее обычного человека, этот смотрелся ну слишком уж юно; не иначе как только что выпустился… впрочем, молод он или нет, а у него был чин кардинала, что, всё-таки, довольно высоко в церковной иерархии; у него не было никакой бороды (вот, ещё одно подтверждение), да и сам он был мелковат и худоват на вид. По сравнению со своими коллегами, которые пусть и были ниже рангами, но уже имели почтенный вид, этот смотрелся неоперившимся юнцом. Хотя литании он слагал довольно чётко и не сбиваясь, надо сказать.

— Одержимость существом с иного плана, Эр Патер. Как так получилось — будем разбираться позже. Сейчас — надо утихомирить стеллинга… — размяв плечи, Ар Густаве бодро взял один из шестопёров, выпавших из рук кого-то из пострадавших, бодро пофехтовав им, он пришёл к мысли, что на пару ударов его хватит. А там — как повезёт.

— Но кем, Ар Густаве! Я ни в одном из справочников

не читал, чтобы кто-то вёл себя таким образом! Да ещё и это нечто у него в руках… — точняк юнец. В общем-то, затем сюда его и послал король: проинспектировать, насколько справляется с обязанностями местный кардинал. И, как и говорилось в отчётах: сильный (духовно), начитанный, богопочтительный, но совсем неопытный. Ар Густаве, на своей памяти не единожды сражавшийся с порождениями иных планов уже давно привык к мысли, что там можно ожидать ЧЕГО УГОДНО. Но, напрягши память, он ответил не то, что вертелось на языке.

— Я не уверен, Эр Патер. Однако, помнится я видел в момент удара позади этого стеллинга неясные очертания тени… с горящими, красными глазами…

В это время, со стороны здания, которое послужило посадочной площадкой для нашего героя, раздалось шевеление, шёпот, а потом и знакомое жужжание…

Разом стихли разговоры, а те, кому предстояло сражаться, начали занимать боевой порядок: священники и монахи выстроились клином перед горожанами, женщинами и детьми, которых поместили в наспех нарисованный на земле защитный круг; люди прижимались друг к другу, дрожали и плакали, злились и боялись… Служители Тельпомеша начали начитывать совместную молитву, готовя особо сильный экзорцизм; стражники, уже слегка оправившиеся, несколько местных дворян и мужчины, способные держать оружие, все наспех вооружались и выстраивались впереди, образуя защитную прослойку между домом и экзорцистами; Эр Патер, ни капли не сомневаясь встал в этой же линии, но чуть сбоку; прижимая к губам золотой символ книги, бывшей у него на шее на цепочке, он тоже молился и подготавливал что-то особо убойное.

Ар решил не выбиваться из общего порядка, и, одолжив у кого-то плохонький средний щит из дерева, окованный железом, он тоже начал молится Тельпомешу, моля того даровать ему стойкость духа, остроту стали и божественное провидение, дабы одолеть неведомого врага.

Между тем никто не замечал, что на крыше одного из домов, стоявших неподалёку, за всем наблюдала худощавая фигура, закутанная в чёрный плащ; она тоже ждала своего часа для выхода…

Ожидание слегка затянулось: видимо, тварь получила по зубам сильно… во всяком случае несколько минут ничего не происходило, а потом…начали раздаваться шаги, тяжело, отчётливо и громко. Шум жуткого меча приближался, напряжение возрастало; кто-то готовился расстаться с жизнью, кто-то слагал, как умел воззвания… со стороны раздалось фальшивое, но оттого не менее страшное пение:

– ~ Прекра-асное далё-око, не будь ко мне жесто-око, жесто-око не будь…~ — в этот момент у многих воинов начали трястись поджилки: они, конечно, видали и не такое, но… такое! А голос, тонкий, противный, пищащий, продолжал голосить: — ~ От чи-истого исто-ока, в прекра-асное далё-око…

…настроение, с планки «УБЬЮ, УБЬЮ, УБЬЮ НАХРЕН!», медленно поднялось до планки «Убью, но немного нежно», по мере того, как я напевал мою любимую детскую песенку. Вот блин, миры разные, а как медведь наступил на ухо, так ничего и не изменилось; разве что голос стал очень противным. Ко мне даже частично вернулся здравый смысл… ну, наверное.

Внимание! Вы находитесь под воздействием высокого параметра «Отчаяние»! Критичность восприятия и мышления снижена, повышена жестокость и нездоровые реакции.

Хм… Система… Ну, в себя, я, конечно, тогда не пришёл, но где-то на задворках сознания промелькнул мысля о том, что «Надо бы валить, пацаны». Хотя, признаюсь честно, тогда я чувствовал себя немного так суперменом. Даже представлял, что сейчас ка-ак возьму, да устрою местным… принудительный коммунизм за обижание маленьких стеллингов…