Теперь я Волан-де-Морт?
Шрифт:
А Альбус в новой ипостаси… Пусть он и потемнеет за два-три боя, после чего прощай Светлая Магия на пару десятилетий, но на один бой его хватит! Такое ощущение, что я вышел на охоту с утиной дробью, а вместо утки нарвался на кабана…
Геллерт говорил и говорил, а когда он выговорился, я спросил последнее, что меня интересовало:
— Расскажи мне о твоём последнем бое с Альбусом. А потом о своей жизни и отношениях с Альбусом.
Геллерт рассказывал, а я собирал из его слов картинку и словно видел себя на его месте….
Интересно, а что сейчас делает Альбус Дамблдор?
POV Альбуса Дамблдора, который просматривает в Омуте Памяти воспоминания.
Альбус
1890 год. Разговор Геллерта с отцом.
Восьмилетний голубоглазый мальчик-блондин сидел на столе, вглядываясь в хрустальный шар.
Геллерт был не такой, как все. И дело не в огромной магической мощи и не контроле над магией. Уже давно мир никого не одаривал так сильно. Но одна из способностей Геллерта затмевала все остальные — он видел будущее. С невероятной точностью, с невероятной детализацией сам мог наводить на себя видения, при этом не выпадая из реальности… Единственное, ему пока плохо удавалось видеть ближайшее будущее.
Сейчас ребёнок всматривался в хрустальный шар.
— Что ты видишь, сынок? — спросил отец.
— Я вижу войну. Войну, которую Германия проиграет. И мечты о пангермании никогда не сбудутся.
Отец, большой чиновник в немецком Министерстве Магии, задумчиво посмотрел в потолок.
— Отец, а то, что я вижу… Оно точно сбудется? — спросил мальчик.
— Сложно сказать. Некоторые считают, что маг-пророк видит вероятное будущее. И все его видения бессмысленны и не стоят ничего. Другие считают, что маг видит единственное возможное будущее. И его видения бесценны, что пророчества направляют людей в нужную судьбе сторону, что всё предопределено. Я даже встречал рекомендации убивать пророков. Но я думаю, всё проще: будущее, как дерево. Ты видишь наиболее вероятное развитие событий — самые толстые ветви. Будущее постоянно меняется от нашего выбора. Твои видения почти наверняка сбудутся, главное, не ошибиться в толковании. А война… это плохо…
— Папа… А какое нам дело до этой войны?
— По большому счёту — никакое. Но столь крупный конфликт магглов не останется без внимания магов. И если увиденное тобой правда… Маги Германии тоже проиграют.
— Может, магглы сами разберутся? — с надеждой спросил Геллерт. — Зачем магам вмешиваться?
Казалось, отец всерьёз задумался. Потом начал говорить.
— Я хотел обсудить это с тобой намного позже… Но ты умён не по годам. Ты — мой сын, чистокровный маг, тебе не надо объяснять, что ты волшебник. Если бы магов было процентов десять от населения мира — прятаться нужды бы не было, не было бы и проблемы. Если бы магов был один процент — мы бы как бы ужились вместе. Но на тысячу магглов в среднем приходится один маг… Увы, инквизиция может стать вполне реальной. И если такие, как ты, с лёгкостью одолеют тысячу магглов… То большинство магов — нет. Они просто не смогут всегда поддерживать разнопрофильные защитные чары. Более того, значительную часть населения магического мира составляют грязнокровки… А большое число грязнокровок представляет угрозу даже для сильного мага… Ведь они будут защищать своих родителей, братьев и сестёр — то есть выступят против нас. А в таких условиях лучшее, на что можно надеяться, — жить в полностью изолированных от магглов областях пространства. То есть как сейчас. И зачем тогда воевать? Ты же меня понимаешь? Ты же не какой-то тупица из магглов…
— Волшебники не любят магглов? Почему? Я за свою жизнь ещё не видел ни одного маггла!
— Ну почему же не любят, — рассеянно возразил отец, — это только фанатики не любят
— Можно, — убеждённо ответил Геллерт, который терпеть не мог комаров.
— Ты ошибаешься, сынок, — отец отложил в сторону сигары. — Ты не любишь своего опыта общения с комаром. Но комар не виноват, что ему нужно тебя кусать. Его укус — это часть его природы. Но если комар летает где-нибудь далеко, где он не раздражает своим видом, жужжанием или укусами, — разве надо стараться его уничтожить?
— Нет, — признался Геллерт. — Вот ещё, тратить время на каких-то комаров…
— Вот так и относятся маги к магглам, — кивнул отец. — Некоторые маги любят магглов, как некоторые люди любят комаров. Некоторые терпеть не могут, но не до такой степени, чтобы пойти и уничтожать всех комаров подряд. Точно так же, как и в случае комара, убьют пару штук, может, пару десятков или сотен… Защитят свой дом специальными чарами… Но целенаправленно устраивать уничтожение не будут, ибо лень.
— Но обычным магам магглы неприятны, — гнул свою линию Геллерт. Его душа пела от радости: ему удалось поговорить с отцом не про магию!
— Обычным магам магглы неприятны, — согласился отец. — Как магглам неприятны люди, страдающие формой задержки умственного развития. Или физически неполноценные. Магглы именно неполноценны. Инвалиды. Они не могут перекраивать реальность силой мысли. Генерировать материю и энергию. Магам неприятно находиться рядом с неполноценными людьми.
— А я читал… В книгах и газетах… Англоговорящих… Понятия «толерантность», «положительная дискриминация», «равенство возможностей» и «недопустимость душевного ущерба»? — поинтересовался Геллерт.
— Дорогой мой, — расплылся в улыбке отец. — Многие сильные маги умирают лет в сто, но это — последствия игр с хроноворотом, поиска приключений или убийство. Маги с лёгкостью доживают до полутора сотен лет. Твоему деду сейчас исполнилось сто семьдесят. И это не предел: Николас Фламель живёт шестой век. И он умрёт не от старости, а в попытке найти новые приключения. Очень, очень многие из нас, например я, получили известие о том, что Португалия запретила рабство ещё до окончания школы. Ну, те, кого интересовали события из мира неполноценных, конечно; остальные так и остались в неведении. Для магов моего возраста война за независимость в США — это новость, а для магглов — седая древность времён молодости их дедушек. Или прадедушек? Для тех магов, кто интересуется маггловской культурой, Адам Смит с его теорией экономики — новая нотка, практически последний писк моды. Мы и магглы мыслим кардинально разными масштабами, живём с абсолютно разной скоростью. «Толерантность»? «Равенство»? Многие маги до сих пор произносят исключительно «Ниггер». И им даже в голову не придёт помыслить о том, что такое обращение может оскорбить такого же мага, только темнокожего. Более того, самому темнокожему магу это в голову тоже не придёт, потому что он не знает, что это оскорбление. Если он не магглорожденный, конечно.
— Отец… А в чём разница между магглорождённым и грязнокровкой? — спросил Геллерт.
— Если волшебник родился в семье магглов и пытается разобраться в магическом мире, или хотя бы живёт в своё удовольствие, никому не мешая, — он магглорождённый. Он заслуживает определённого внимания, признания и уважения. Примерно как цветок, выросший из грязи. Если он пытается доказать, что он лучший, или двигает свои бредовые теории, основанные на поверхностном изучении магического мира, или идеи всеобщего равенства — он тупая грязнокровка и отношение к нему должно быть соответствующее.