Теперь я Волан-де-Морт?
Шрифт:
— Это Гриффиндор! — ответил Альбус.
— Альбус! Хватит твоих шуточек! Ну что ты как маленький!
Вскоре разговор перешёл на любимую тему Геллерта — единство, централизация и планирование.
— Планирование! Это самое главное! Ты же планируешь свой день? Даже без хроноворота? Когда что сделаешь? Вот так же надо планировать всё в масштабах страны. План выпуска продукции, план её распределения…
— Слишком большие полномочия. И неясно, как ты обретёшь всю полноту информации о каждом человеке, чтобы решать, что и кому нужно. Что делать с теми, кто будет против? А уж
— Альбус! Есть экзамен на право разведения гиппогрифов, на право управления летучим ковром! Но нет экзамена на право выбирать себе правителя! Это чепуха! А голос знающего и способного человека, такого как ты, должен равняться голосам многих обычных людей!
— Я в это не верю. У меня столько же прав, сколько у моего брата. Если кто-то может поднять тысячу килограмм, а кто-то — десять тысяч, то это не даёт ему больших прав.
— Альбус! Ты — лучший маг, чем брат! Лучший легилимент! Ты можешь больше! Значит, и спрос с тебя больше! Ты обязан принять на себя самую сложную и важную работу и сделать её так, чтобы все стали жить лучше! — с азартом сказал Геллерт.
— Я могу работать по найму, — начал Альбус.
— Альбус! Не закапывай свой талант в землю! Ты же решил идти со мной! Ты должен быть на самом верху! Вместе со мной!
— Мне не нравится, куда ведут твои речи…
— И маги, и даже магглы заслуживают нашего внимания! Мы поможем и им! Представь себе: мир, в котором маги и магглы идут вместе. Мир, где есть сила магов и прогресс от магглов. Я же тебе показывал своё видение?
— Руководить будет кто? — уточнил Альбус.
— Самые умные. Работоспособные. Сильные. Одарённые.
— То есть ты? — опять засомневался Альбус.
— Я и ты. Но мы оставим должности по конкурсу. Если кто-то окажется лучше меня — я ему уступлю, — предложил Геллерт, подмигнув Альбусу. — Общая эффективность и производительность для меня важнее амбиций.
— Ты говоришь красивые вещи. Но меня гнетут вопросы… Сейчас человек сам решает, что делать. И сам это делает. И сам несёт ответственность за свои поступки. Если кто-то решает за человека, кто несёт ответственность? Тот, кто решает, или кто исполняет? Оба?
Геллерт в сотый раз принялся объяснять: ответственность на них, исполняют — те.
— Если ты за разделение властей, давай сделаем так: тебе законодательная и судебная власть, а мне исполнительная? — предложил он.
И опять начались споры…
Но хуже всего было, когда Альбус выучил русский язык. Нет, он не обиделся за ту нелепую шутку с «Любимым». Хуже. Он почитал в оригинале Достоевского!
— Геллерт, я передумал. И тебе лучше передумать. Это «Тварь я дрожащая или право имею» просто оправдание убийств! А уж его «Бесы»… Это надо же до такого додуматься — государство как монополист «права на бесчестье», то есть фактически выдача лицензий на уничтожение и грабёж своих и чужих граждан… И всё это во имя чего? Построения общества, в котором не будет собственности на средства производства? Но тогда всё будет принадлежать государству! А это диктатура и произвол! Государство с девизом «возможно что угодно!». Не говоря про лишение дохода всех, кто не выполняет приказы! «Подчинись или умри
— Успокойся, Альбус. Это просто книга. Он описал неправильное планирование. Мы с тобой сделаем правильное.
После нескольких таких случаев, когда Альбус сначала соглашался, а потом передумывал, у Геллерта немного сдали нервы.
— Альбус! Сначала туда, потом сюда! Реши уже что-нибудь одно!
— Это очень сложный вопрос… Геллерт, а чем будет заниматься твоя партия? В маггловских терминах я бы предложил леволиберальные идеи в личностных отношениях, вроде толерантности, декриминализации гомосекусализма и отмены сегрегации, но при этом совместил их с право-консервативными экономическими шагами.
— Межличностные отношения мне безразличны. Пусть делают, что хотят, но вряд ли люди одобрят перемены. А экономика… Чтобы выполнить план, нужны ресурсы, значит, без вариантов «левый уклон» — ничего страшного не случится, если мы периодически будем изымать часть сверхдоходов у собственников или будем использовать внерыночные, внеэкономические средства мотивирования к труду…
— Не согласен! Категорически!
Похоже, отъезд опять откладывался…
Он убеждал Альбуса, в красках расписывая свой путь…
— Геллерт, ты точно не гей? Мне не нравится, как ты на меня смотришь!
— Да ну тебя, Альбус! Ты очень нужен для дела! Вместе мы наконец построим лучший мир…
— Я видел в твоей памяти… Мне не нравится твоё отношение к людям. Особенно к женщинам… Слишком потребительское.
— А это тут причём? Или ты… девственник? У меня есть знакомые, что могут это исправить.
— Я не люблю об этом говорить… Я пробовал несколько раз… То, что в твоей памяти вызывает у тебя брезгливость, у меня вызывает лишь чувство вины…
— Не понял?
— Ведь… даже без твоего прорицания, даже без своей легилименции, просто на анализе ситуации, могу добиться от любой женщины чего угодно… Не принуждением, а просто став идеальным в её глазах… Подчеркнув свои нужные качества… А отношения, в которых женщина не может сказать нет, называются изнасилование… А ещё я намного старше, чем кажусь… Поскорее бы меня все перестали считать мальчишкой…
— Альбус! Успокойся! Женщины же красятся, используют косметику? Наряжаются? Они так пытаются тебя обмануть! А ты обмани их в ответ! И вообще, такой ситуацией надо пользоваться! Ты же мне сам говорил — если нет потерпевших, это не преступление!
Больше они эту тему не обсуждали.
К июню они договорились. Геллерт сдался. Геллерт принял нелепую программу Дамблдора. Но если она не сработает — попробуют путь Геллерта.
Вещи уже были собраны, юноши были готовы отправляться. Альбус настоял на том, что он дождётся брата и попрощается с ним. Потеря времени, попрощаться можно и письмом, но Геллерт не стал спорить.
За два дня до планируемого отбытия он получил письмо от Лорье. Тот корил ученика за горячность и то, что его слегка подставили, но объявил, что не злится. И вместе с другом позвал на симпозиум по магическим наукам во Францию.