Теперь я Волан-де-Морт?
Шрифт:
Можно разрушить разум противника, не повредив его мозг физически.
Поражающий эффект зависит не только от самого воздействия, а насколько оно реально выглядит, и поверит ли цель в реальность происходящего. Именно поэтому против совсем уж безмозглых существ, големов и мертвецов эти приёмы абсолютно бесполезны.
Я не рассчитывал так убить Дамблдора — просто задержать, а потом его добьют мои заклинания. Например, те «Тиски», в которые он попал.
Проблема была в том, что ментальный удар Альбуса тоже настиг меня. Даже два. И вот Альбус особо не церемонился.
Не знаю, как называлось
Только вместо того чтобы остаться там и насладиться процессом, я пытался разорвать Тёмной Магией пространство.
Честно говоря, Альбус молодец — он создал для меня рай, в котором я могу делать что угодно, не навредив никому. Я почти решил там остаться, но…
Меня остановило не то, что это ненастоящее. Меня остановили две вещи: это всё закончится, когда меня убьют в реальности, и ощущения могут измениться или ухудшиться с течением времени.
А ещё Альбус не учёл, что я уже очень много времени вглядываюсь в зеркало Еиналеж для тренировки окклюменции и не испытываю перед своими мечтами никакого пиетета, просто пытаюсь от них избавиться. С ослиным упрямством я пытался оттуда вырваться и вырвался. Я словно пробил изнутри поверхность теннисного мяча, чтобы оказаться в другом, футбольном мяче.
В этот раз меня ждал персональный ад. Нет, чертей не было.
Я был маленьким изувеченным гибридом гомункула и человеческого младенца. Я лежал где-то, и меня слепил свет. Хотя никто меня не пытал и даже не бил — меня преследовала жуткая боль, примерно такая же, какой я в своё время подверг Аберфорта Дамблдора. К этим физическим мучениям добавлялись и моральные: иногда, истерзанными слезящимися глазами я видел людей, которые куда-то проходили мимо. Обычные люди, даже магглы, не испытывали никакого дискомфорта и были безмерно выше и совершеннее меня, меня, который столько убил их при жизни!
В этот раз, из бездны охватившего меня отчаяния, спасло другое. Я знал, что этого не может быть. Даже если меня убьют — моя душа со мной. Конечно, те, которые пошли на крестражи, для Дамблдора будут корчиться так (точнее, послабее, ведь тут результат нескольких крестражей, а они результат одного крестража), но это уже совсем не мои проблемы. Мне просто незачем этого бояться, потому что это невозможно! Это для Тома Реддла потеря крестражей — то единственное, чего он боялся, а у меня никаких крестражей нет в принципе! Хоть два крестража в день ломай, мне без разницы!
Видение от Дамблдора сдулось, как боггарт, что пытается напугать сразу сто человек.
Я порадовался, что очередной выстрел Дамблдора оказался холостым, разбил и это заклинание и уже готовился вынырнуть в реальность, но тогда…
Осколки двух разбитых ментальных заклинаний Дамблдора смешались между собой, создав что-то иное. И эта смесь просто без изысков дробила меня.
Такое ощущение, что мозг просто пытается окунуться в спасительный хаос.
Проблема в том, что это заклинание было абсолютно
Не знаю, сколько это продолжалось, но я очнулся, стоя на поле боя. Дамблдора рядом не было. Где-то вдали шёл бой.
Я взлетел и обрушил на врага каскад заклинаний, попутно спросив у своих по связи, что произошло. Моя новая сила была по-прежнему при мне — значит, те двадцать секунд не прошли.
После нескольких серий атак мои противники начали отступление, переходящее в паническое бегство. Всё было бы закончено быстрее, но наёмникам, видимо, клятвы не давали отступать — их пришлось убить.
— Повелитель, Дамблдор получил рану от какого-то вашего заклинания. Мы хотели добить, но его унесли големы. Бузинную Палочку он из рук не выпустил. Образцы крови собрать не удалось — всё впитала одежда. Вы тоже получили ряд его атак, нам не удалось снять горение, но мы смогли снять ментальное воздействие, — сообщил мне Джагсон.
Понятно. То ли моё сопротивление изнутри сыграло роль, то ли просто заклятие можно было снять снаружи. С Дамблдором желающих биться не нашлось, но когда он валялся на земле, резко увеличилось число желающих выслужиться передо мной — ведь другого шанса показать лояльность долго не будет. И меня действительно спасли, только знать им это не обязательно.
Противников у нас не осталось. Я наколдовал помехи в связи, несколько сотен заклятий Астрального Шума, вложив в каждое весь свой резерв. Долго и нудно тушил пламя вокруг себя. Не тушилось, причём независимо от объема энергии, что я вкладывал, хотя и очень сильно ослабло. Потом я начал накладывать защитные чары над местностью и вкладываться в портальные заклятия для перемещения войск. Невыразимцы ушли, но я не стал их особо преследовать.
От Азкабана уже ничего не осталось — только пепел в воздухе. Я почувствовал, как моя сила начинает падать и стабилизироваться. Теперь у меня есть Тёмная Магия на уровне Тома Реддла с крестражами, независимая от уровня эрегху. Забавно — столько проблем, чтобы выйти на уровень прежнего Тома Реддла по эффективности Тёмной Магии.
Мне притащили несколько пленных. Попробуем снять «Губрайтов Огонь» Дамблдора жертвоприношением. Двадцать минут, два трупа спустя я снял это заклятие.
Я окинул взглядом поле боя. Меня засыпали докладами. Мертвецы, големы и дементоры легли почти все. Из оборотней и наёмников — половина. Сивый погиб геройской смертью. Волшебников — треть. Из Внутреннего Круга погиб только Амикус Кэрроу. Мальсибер как-то выжил и даже почти без ран.
У меня было четыре недовольных во Внутреннем Круге: Розье, Мальсибер и оба Кэрроу. Они считали, что грязнокровок надо называть грязнокровками, даже если это себе в убыток. Розье мёртв, как и Амикус Кэрроу. С Алекто всё проще: она теперь занята деньгами Блэков, домом и особенно своим ребенком. Она рада, что Тёмный Лорд выдал её замуж за своего фаворита — Сириуса Блэка, и особо глупить не будет.