Теперь я знаю...
Шрифт:
— Ой, ну ты что, совсем не знаешь? — Майка опять вскочила на подоконник. — Вот, значит, решили отдать ее дракону и приковали к скале. Представляешь себе, как она плакала? А мимо на крылатом коне Пегасе летел древнегреческий герой Персей. Он был очень храбрый и летел с подвига...
Дальше Майка рассказала, как Персей убил страшилищу Медузу-горгону. У нее вместо волос на голове змеи шевелились! И все, кто на нее смотрел, превращались в камень. А Персей стал смотреть не на Медузу-горгону, а в свой блестящий щит. И он не окаменел, а взял и отрубил ей голову. И забрал с собой —
Летит Персей и видит: дракон раскрыл огненную пасть, чтобы проглотить прекрасную Андромеду. Персей р-раз медузью голову дракону в морду! И дракон закаменел навсегда. А Персей освободил Андромеду, и они поженились.
Мне эта история очень понравилась. Я даже изобразил Майке, как дракон разинул пасть и облизнулся: вот будет вкусный обед! А Персей ему вместо обеда — голову Медузы...
Майка от смеха чуть с подоконника не упала. А потом говорит:
— Пошли играть в Персея и Андромеду? Над океаном подходящая скала есть. Я сначала буду Кассиопея, а потом Андромеда. А ты сначала будешь царь, а потом Персей.
Я сказал, сначала позавтракать надо, а то мы болтаем с ней, и я даже про завтрак забыл.
— Влезай, — говорю, — в окно! Папа столько всего оставил — на двоих хватит.
Но Майка не захотела со мной завтракать. Говорит, космонавтам переедать вредно. Обещала подождать меня у дома.
Не успел я допить молоко, слышу — хруп, хруп, хруп... Знакомые шаги! Ясно, Иван Федосеевич идет. Я скорей вылез в окно, чтобы успеть познакомить его с Майкой. Смотрю — а он уже сам с ней здоровается и спрашивает:
— Ты и есть тезка месяца?
Майка глаза сощурила, как кошка, и плечом сделала, будто ее кто-то трогает, а она не хочет.
— Ваш Андрюшка, — говорит, — болтун!
Я рассердился. Подумаешь! Что я, обидное, что ли, про нее сказал?
Иван Федосеевич не стал разбирать наши ссоры.
— Андрюша, — говорит, — доброе утро! Я за тобой. Иду к речке собирать гербарий, мне помощник нужен. Папа тебя отпустил, я договорился.
Я не знал, что такое гербарий, но все равно как закричу:
— Ур-р-ра-а! А Майке с нами можно?
— Почему же нельзя? — говорит Иван Федосеевич. — Если успеет быстро собраться.
Я боялся, Майка не пойдет — мы же хотели в мифы играть. Но про нее никогда не догадаешься, что она надумала. А она в небо посмотрела, будто увидела что-то важное, и говорит:
— А чего мне собираться? Рот закрыла и пошла. Дома все равно никого нет и до ужина не будет.
Иван Федосеевич то ли чихнул, то ли фыркнул тихонько.
— Ну и ладушки, — говорит. — Тогда, братцы-кролики, берем ноги в руки — и айда! До обеда вернемся.
ЗЕВС —
ГЕРАКЛ — сын Зевса. Совершил двенадцать величайших подвигов и очистил Вселенную от страшных чудовищ.
АПОЛЛОН — Сначала был богом, охраняющим стада. Потом стал богом света, покровителем искусств, поэзии и музыки.
АРТЕМИДА — богиня-охотница, сестра Аполлона. Сначала считалась покровительницей домашних и диких животных. Потом стала покровительницей женщин-матерей.
АФРОДИТА — Сначала была богиней неба, посылающей дождь. Потом стала богиней любви.
ГЕФЕСТ — бог огня (у древних римлян его называли Вулканом).
ДЕМЕТРА — богиня плодородия и земледелия.
ПАН — бог лесов и рощ, покровитель стад и пастухов, мастер игры на тростниковой свирели.
ПОСЕЙДОН — главный бог моря. Трезубец в его руках — знак власти: этим трезубцем Посейдон вызывает бурю или успокаивает разгулявшиеся волны.
Первый поход
Вышли мы за лиман на тропу. Майка бежит впереди да еще подпрыгивает. А я иду за Иваном Федосеевичем. Он — один шаг, я — два. Потому что он большой, а я маленький, как раз ему до пояса. Если я, как Майка, буду прыгать, сразу устану. Я же еще мало тренированный.
Лучше, думаю, буду смотреть по сторонам. Вдруг что-нибудь особенное увижу?
Сначала ничего особенного не попадалось. По бокам тропы — обыкновенный шеломайник. Листья у него выросли уже больше, чем у клена. За шеломайником — кусты. Где-то в кустах поет птичка. Заливается как соловей.
Майка и Иван Федосеевич идут дальше, а я остановился — птичку посмотреть. Слушаю, откуда пение, и высматриваю. И увидел! Сидит на кустике, маленькая, серая. На шее, под клювом, — красные перышки. А вокруг красного — черный ободок.
Птичка раскрывает клюв, чтобы петь, и красных перышек делается много: они распушаются, как шарик. Замолчит — и перышки опадают, приглаживаются.
Иван Федосеевич обернулся и увидел, куда я смотрю. Подошел и тоже посмотрел на птичку.
— Это, — говорит он тихо, — соловей-красношейка. Подругу приглашает — строить гнездо. Нашел подходящее место. Теперь по его песне все другие красношейки будут знать, что это место занято.
— Ау! — крикнула Майка.
Соловей-красношейка испугался крика и улетел. А мы пошли догонять Майку.