Тёплая птица
Шрифт:
Пройдя через турникет, я ступила на мраморную лестницу, несколько шагов вверх – и перед моим взором возник цветной портрет Михайло Ломоносова.
– Девушка, проходите сюда, - окликнул меня молодой человек в очках с бейджиком на груди: «Сергей».
Я еще не привыкла к обращению на «вы», к слову «девушка» по отношению к себе, и слегка растерялась. В родном городе меня называли по имени, а в школе и вовсе по фамилии: «Эй, Книппер, дай списать домашку!».
– Проходите, - улыбнулся Сергей, пропуская меня в ярко освещенный зал, где за длинными столами
«Нектарий? Вот так имя!».
– Ко мне присаживайтесь, – крикнул Нектарий.
Аркадий засмеялся:
– Самых красивых – себе, так, Ник?
Нектарий не ответил, только улыбнулся. Я присела на стул напротив него.
– Ваш паспорт и аттестат, пожалуйста.
Нектарий был толст и некрасив, волосы на его голове топорщились, словно к ним никогда не притрагивалась расческа. Рыжеватая борода топорщилась на подбородке, точно приклеенная пакля.
– Марина Александровна Книппер.
Прочел Нектарий и поднял глаза от паспорта.
– Родственница?
– Что?
– Ольга Книппер, жена Чехова, вы, случайно, не ее потомок?
Не знаю, как и почему это произошло, но мой язык, точно обладая собственной волей, повернулся и произнес:
– Да, ее.
Впоследствии я не раз размышляла об этом случае, случае первой лжи и не могла найти причин, заставивших меня солгать.
Коллеги Нектария посмотрели на меня с интересом.
– Я читал письма Книппер к Чехову, - сообщил Аркадий. – Очень занимательно.
– Возьми паспорт, - переходя на «ты», сказал Нектарий.
– А аттестат?
– Аттестат останется у нас до окончания экзаменов. В случае, если не поступишь, мы тебе его вернем.
– Поступит, - уверенно сказал Аркадий.
– Вот твой экзаменационный лист. На каждый экзамен приходи с ним и с паспортом.
– И со шпорами, - вставила Елена.
– И со шпорами, - усмехнулся Нектарий. – Да, чуть самое главное не забыл, - ты нуждаешься в общаге?
Я ожидала этого вопроса и, если бы его не последовало, мне пришлось бы самой узнавать у них, где мне жить на период экзаменов. Эти трое сидели передо мной, как жрецы древнего культа, они – я почему-то не сомневалась, - все были москвичами, и, закончив принимать абитуриентов, разойдутся по своим уютным квартирам.
Мне хотелось сказать «не нуждаюсь», но, представив холодную ночную улицу города либо зал ожидания на вокзале, где кругом – менты и бомжи, я проговорила:
– Да, нуждаюсь.
Небо не рухнуло на землю и не случилось всемирного потопа.
– Хорошо, - сказал Нектарий. – Адрес общаги знаешь? Вот с этой бумажкой – к коменданту…
Между двумя утрами: тем, когда я впервые увидела памятник Михайло Васильевичу, и еще одним июльским утром, когда я стояла у этого же памятника со следами слез на лице, не знающая, куда пойти и что делать, - прошло пятнадцать дней. Мне казалось, что первые дни в Москве я жила по своему собственному, изюминскому,
В суетливой дымке экзаменов я не замечала ничего вокруг; приходила в общагу, валилась на продавленную, нечистую кровать, едва успевая перемолвиться парой фраз с соседками по комнате: Татьяной и Дарьей. Татьяна приехала покорять Москву с Кубани, со станицы с веселым названием Задорные Дворики. Дарья - из Новосибирска, города, судя по ее рассказам, многолюдного и перспективного, в котором есть метро, пусть не такое, как в столице, но все-таки…
– Новосиб – столица науки, - говорила Дарья, поглядывая на меня и Татьяну, - По количеству живущих в нем кандидатов намбер ван в России.
Она бахвалилась своим городом так часто, что Татьяна, наконец, не выдержала:
– Если твой Новосиб такой намбер ван, то чего ты сюда приехала?
Дарья не нашла, что ответить.
« ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ ЛИСТ
Книппер Марина Александровна
Сочинение – хорошо.
История – удовл.
Английский язык – неуд».
Последняя строчка, как приговор. Я разжала кулак – ветер подхватил клочок бумаги и, кружа, понес в сторону Кремля. Быть может, ветер бросит листок под ноги седеющему, но все еще привлекательному президенту, тот поднимет его и, прочтя, с досадой покачает головой: «Эх, не поступила Марина. Не могла английский сдюжить».
Воспоминание об экзамене по английскому было мучительно: My name is Marina. I was born in Izuminsk. My mother is a teacher. My father is a fireman и т. п. В Изюминске мне этого хватало, а здесь…
«Прощай», - шепнула я юноше Михайло и, выйдя за ворота, пошла вверх по улице, носящей мягкое, совсем не подходящее ей название: Моховая.
Поезд на Изюминск каждый день подходил к утреннему перрону, забирал пассажиров, ждал меня, и отправлялся, так и не дождавшись.
В журнале, обнадеживающе-толстом, с простым, всем понятным названием «Работа и зарплата», я нашла вакансию: «Продавец-консультант. Зарплата 30 тысяч рублей. Жилье предоставляется».
Жилье – это однокомнатная квартира в Свиблово, заставленная кроватями, завешенная тряпками. Здесь уже жили три девушки, и я должна была стать четвертой.
– Хозяйка просит двадцать восемь,- сообщила Ирина Мухамедовна, представившаяся директором компании.
– Двадцать восемь на четыре – семь тысяч. С первой зарплаты рассчитаешься.
– Хорошо, Ирина Мухамедовна, - сказала я.
– Ну, устраивайся. Девочки помогут. А я побежала.
Хлопнула металлическая дверь.