Тепличный цветок
Шрифт:
– Потому что я хочу лучшего для своих девочек, - отвечает она. Ее взгляд направлен на меня.
– Я не знаю, что на тебя нашло. Тебе всегда нравилась твоя старая прическа.
– Никогда, - говорю я.
Она сердито смотрит.
– Это Рик тебя надоумил, верно? Ты изменилась из-за парня.
– Рик никогда не уговаривал меня стричь волосы или красить их. Он лишь всегда говорил, что я должна думать своей головой.
Я замечаю, как она бросает взгляд в сторону двери, за которой находится Рик, в передней части салона. Она смотрит на нее, словно та ее как-то донимает. Мама
– Он велел тебе вышвырнуть меня из твоей жизни?
– спрашивает она.
– Мама, нет. Он бы никогда так не поступил.
– Я не нравлюсь ему, - отвечает она.
– Я бы не удивилась, если бы он говорил тебе подобное...
– Послушай, - умоляю я.
– Он не говорил и слова о тебе. Я люблю тебя, мама, и он уважает это.
Она качает головой, не веря. Маме даже не нужно добавлять следующую фразу, я и так знаю, что она хочет сказать. Но мама все равно произносит это:
– Ты бы никогда не пострадала в беспорядках, если бы Рик не последовал за тобой в Париж, - она качает головой снова и снова.
И что печально, так это то, что в ее словах есть доля истины.
Я бы никогда не пошла в тот бар, чтобы забрать Ло, если бы Рик не прилетел ко мне.
Мы бы никогда не застряли в той потасовке.
Но с другой стороны, без этого жестокого происшествия я бы никогда не осознала, как сильно нуждаюсь в том, чтобы свободно высказывать свое мнение. Даже если это ранит мою маму. Даже если это расстраивает ее. Все это должно было быть сказано.
Мной.
А не кем-либо еще.
Ты - свой собственный якорь. Хочешь ли ты продолжать идти ко дну или позволишь себе взмыть в высь?
Я больше не собираюсь тянуть себя вниз.
Наконец-то я готова подняться к небесам.
ГЛАВА 56
РИК МЭДОУЗ
Я в комнате со своим чертовым отцом, папой моей девушки и Коннором. Сразу после того, как ступил на борт самолета, Грег положил руку мне на плечо и сказал:
– Нам нужно поговорить.
Я подумал, он захочет поговорить сперва с Дэйзи, но видимо Грег решил пообщаться с ней позже, чтобы просто подтвердить тот факт, что я не спал с ней, когда девушке было пятнадцать.
Он повел меня в переднюю каюту и подтолкнул к креслу из кремовой кожи.
Мои воспаленные уставшие мышцы напряжены лишь от общества гребаного дьявола и его команды. К слову, этот дьявол уже наполнил свой второй стакан виски - ровно по высоте одного кубика льда. Сидя у иллюминатора в соседнем с Коннором кресле, он пьет алкоголь огромными глотками и наблюдает за тем, как Грег уставился на меня со своего собственного места.
– Я даже не знаю, с чего начать, - признается Грег, его зеленые глаза сосредоточены на мне, словно я гребаная мишень.
Я тру затылок и произношу:
– Вы можете спросить меня о чем угодно, - я не могу смотреть на своего отца, который сейчас в паре метров от меня, прямо
– Я могу придумать сотни фраз для начала этого разговора, - вставляет мой отец, раскачивая стакан с виски. Вместо того, чтобы встретиться с ним взглядом, я смотрю на Коннора рядом с отцом, его выражение невозможно разобрать, парень просто сидит и попивает красное вино. Ему легко находиться рядом с этими мужчинами, которые вдвое старше его самого, однако от Коннора исходит гораздо большая гребаная уверенность, чем от любого из них.
И вот теперь я вынужден находиться в этом кругу. Я больше не в своей стихии. Я попал в проклятое королевство Коннора и гадаю, запечатлевает ли он меня сейчас в своей голове. Как я делал с ним еще в Теннесси.
Глаза Грега ни на минуту ни покидают меня.
– У меня есть своя фраза на этот случай, Джонатан, - его челюсть сжимается, и он добавляет: - Я позволил сопровождать мою дочь в поездке в честь празднования ее шестнадцатилетия, - его голос прерывается, словно мужчина закипает изнутри.
– Я оказал тебе доверие, а ты наплевал на меня.
Я не перебиваю его. Вдыхаю через нос и пытаюсь оставаться настороже.
– Я хочу знать, - говорит Грег, располагая ладони на коленях, - избегал ли ты меня последние два с половиной года, потому что знал, что поступал неправильно.
– Нет, - говорю я, и моя грудь раздувается от неистово бушующих эмоций.
– Говори, Рик, - произносит мой отец, по-прежнему сидя у иллюминатора.
– Он заслуживает от тебя чего-то большего, чем безучастное "нет".
Я провожу рукой по волосам. Этот момент так сильно воздействует на меня, что мышцы на груди и бицепсы напрягаются, когда я кривлю лицо в гребаной гримасе. Интересно, кажется ли со стороны, что я злюсь на Грега. Знаю, меня сложно прочитать. Знаю, что люди видят лишь мрак в моих чертах лица.
Но правда в том, что сейчас меня волнует мнение Грега обо мне. Возможно год назад, я бы сказал ему: верь, во что хочешь. Меня это не волнует. Но я не хочу, чтобы Дэйзи пришлось выбирать между мной и ее родителями. Я не хочу эту чертову головную боль. Потому пытаюсь поступить правильно.
– Я никогда не пересекал черту, будучи ее другом, - начинаю я.
– Так что нет, я никогда намеренно не избегал вас из-за Дэйзи.
Я избегал вас, потому что вы дружите с моим отцом, которого я хотел бы никогда больше не видеть.
Могу сказать, внутри Грег негодует. Он тяжело дышит.
– Прекрати нести херню. Ты был ей больше, чем просто другом.
Я слишком истощен, чтобы наклониться вперед и начать кричать. И возможно, это на хрен к лучшему.
– Нет, не несу херню. Я никогда не целовал ее до этой поездки в Париж, - говорю я, открывая ему истину.
Грег все еще идет в наступление.
– Помоги мне поверить тебе, Рик. Я работаю восемьдесят часов в неделю. У меня нет времени на прения из-за дочери, но я хорошо осознаю, сколько времени, она провела с тобой. И я осознаю так же отлично, что она запала на тебя.