Россия, моя, лапотная мамао чем ты в поле сына крестишь матомв батонном поле, чуть подслеповатаразмахивая лИняной косынкой?Россия моя, мамочка с полынкуобмыв его, рядя в унИвертепыкуда ты его гонишь от газетыжелтеющей, в коробке, с похоронкой?Россия моя, жилистая матерьоглохшая от пОдков для начальникакуда ты отправляешь кровью харкаясыночка, в город, в счастие ебархово?Россия моя, мачеха мочальнаякуда ты отправляешь свову сынку?— В барак, к Корейко на узкоколейкесчитать мильоны, добытых Копейкиными штобпроснулся БОГОМ — рожью алигарховойи чтоб невидим был на поле лопуховом…
«Мама, забери меня отсюдова сюда…»
Сквозняк на пятой авенютруба из точек «А» и «ХУ»цветочки в месте Близнецовпрощай, прощай, прощай«Рубцов»…Замело, умирает Нью-Йоркя под снегом, прости меня Богне смогу, не смогу убежатьты прости меня, Родинатипа мать.
«Еврейский шкаф»
сорок бревен мне до финишной чертыпод венец плывут порогами рекиперепрыгивая с истины на ложья бегу на остров под названьем «Грош».Сорок
ветров мне до финишной чертыпод венец несутся образуя смерчперепрыгивая с облакОв на плечия петух — несусь в распахнутые рты.Сорок сосок мне до финишной чертыпод венцом Отец мне вынет их «на ты»перепрыгвая с ног и «да» на «нет»я c икон увижу group «Nazaret»Сорок «жи» с ней мне до финишной чертыпод венец ползем поземкою реки мыУ Собора «медный таз» — троянский конья в коне — «пароль» — на дне матрешки сна:«сорок лет славян сажать в еврейский шкаф»…
«Шел Витя Авин по Москве…»
Февральский день, морозный воздухпрозрачный ум, раздуты ноздрибежит, бежит вприпрыжку «козлик»стишок мой этот молодой!Февральским днем, морозным утромза ним летит тот самый — «критик»Я — Витя, ветер и пройдоха, нопросчитан каждый «вист» у лохаСтишок мой в дохе — Витя голФевральским днем, морозным утромКозленок снял овечью шкуру(чтобы согреть своего Гуру)под ней в натуре сам «Пушистик»!Пушистик сел в сугроб и плачетФевральским днем, морозным утромСкрестил копытца, хвостик прячетА мимо вдруг бежит Аленкаей в ушко льется мой стишоки в мозге прыгает как мячикФевральским днем, морозным утромзвенит звенит ее мобильникдуша под шубкой запотела:«Але-але», — Аленка плачает(Аленка так стихов хотела)Февральским днем, морозным утромПушистик к ней залез на телодевичье, бархатное, белоеПод мышкой тычет влажным носомуже внутри совсем — под грудкойАленке с ним совсем не жутко!Февральским днем, морозным утромсчитая в небе стай напильниковвключив на полную «мобильник»Шел Витя Авин по Москве
«Душа и Роза»
На пламенной Душе она жилана клумбе словно, под окном у Замкаприкованная к постоянной Планкев скафандре, Роза, грудки, два шипа.А над Душой стояла голована столике, на блюде, сзади рамкагусиное перо и свиток бланкана нем спиралью скручены счета.Над головой короной — черный вороннабитый, из опилок древних мыслейсидит и ждет когда в окне Тень свиснети привидения войдут со всех сторон.Вошли. В плащах. Течет поверх плащейна черном, вниз, парное молоконо киснет тут же, пенится, в окноспадает хлопьями на летний мир Вещей:купальник, мяч, резиновый бассейнгамак, дорожка, шлепанцы, ракеткидоска от шахмат, ароматной веткичеремухи отлом, очки, таблетки…у сетки Тени завершают гейммангал дымится, паж кладет салфеткина пламенной Душе из мяса, редкойкрасы медаль: «За выпитый глинтвейн».
«Царя!»
вспышка… улица… дымитсявентиляционный люк, параклубы сносит ветром. утромлетом будет пусто… ночьюгде ты, сволочь, этой ночьювспышка, вспышка. стоп!мимо медленно проносятмой же ЛОБ!..Вспышка… улица…салют…у мечети «Петроградской»лица… выкрики «Ура!»братцы… твердая рука…и портвейна «три семерки»струйка жгучая как с горкильется внутрь с языка. УРА-а-а-а!..Вспышка… улица…волнапрямо как на стадионеруки… море… «Невский»… людиразноцветные шарфы,вспышка… все в комбинезонахкрасных, синих и зеленых…люди делают волну на ходу…в гуще красочной народнойна ходулях, возвышаясьПутин, с нами… по дорогена колесах, но на заднихкружат, кружат вальс авто…вспышка… вспышка…все равнополе черное в асфальте…пусто…пусто…но полно…мир мерцающих зрачков…впереди портвейн стекаетпо стене картонной, скраюСталин…Сталин…а навстречуПутин…Путин…тянут рукик пистолетам…между нимистонет Пушкин на землеи протягивает рукукак в Последний деньПомпеи…крикнул выпучивглаза: «А подайте мне ЦАРЯ»!Бля. Подают. Предаваяруки— в руки,с рук, с рук. покатиласьголова по асфальтуи уперласьдом из смальты посредии ПРОСТРАНСТВО бесконечно…но вокруг…стук…стук…люки, люки, люки, клубыпара. сносит зимним ветром…люди в касках вылезаютв черно-белых, на поверхностьось…ось…колесо велосипедав небо шиной, а над, а надголовойпедаль…и подошва от сандалии..спиц хромированных веерш-ш-ш-ш-ш. по асфальту..…по краям — вспышки…вспышки..от салюта цвета «серый»…серыймягко…высунув язык. пробегаетсквозь картонную стену.На стене сова: «Угу!»…КРИК!в небе смайлик…но об этомникому не говори.
«Еще раз про бекон»
Нас вжимало в бетонный пол.Мы боялись оставить след.Вырывали с концов штурвалпробивая собой колпакпокидали несущий мироседая на землю в пар ипопадалина точкуросы.Нас вжимало в бетонный пол!Разрывало на «Аш», «Твою мать»!Мы свободны становились как ртутьпозволяя собой дышать.Нагревали нас как пятак.Мы висели под потолкомзаставляя от нас умиратьночью,летящих,на свет— вольфрамм.Но были на свете видны и мычерные точки абортовых глаз.Нас сстирали с батальных сцен!Проступало в кровь вен полотно…Они говорили бонзам: «Бетон,сырость в подвале, где кокон свит.Пыль? С картины. Из под копыт.Скрип? Конструкциятерпитлюфт…»Нас вжимало: бетон в бетон.
«Банданутый Петербург»
А в старом парке танго в аркетанцует ветер с кошельком,«позем, позем» — толкает в спину,и стынет в лед за кораблем.А в старом парке пьют по чаркеневеста, юнга и свидетельв бушлат обернутая церковькачает медленно крестом.А в старом парке липа-паркерстоит в чернильнице-листве,и целясь дворник прислонилсясволОчив крылья до пивнойА в старом парке Петербургскомтяжел и сумрачен покой…
«Влюбленные, с метлой не расставайтесь»
Влюбленные, храните запах
утрав шкатулке облаков из перламутрав шкатулке из огня храните ночьоставьте ключ на дне, идущем прочьВлюбленные, бегите из карманаспустившись по цепочке от часовпо краешкам заштопанного шрамана месте дырки от былых оковВлюбленные, с метлой не расставайтесьи каждой ночью убирайте звездыс помятой неба павшею листвойВлюбленные — пространствовремя «Ноль»в шкатулке, а снаружи Бог их, в майкеподглядывает думая о стайкепорхающих в кубышке душ-ослов.А ссзади чорт готовится к пенальти…Держись покрепче за свою шкатулкулюбимая моя пружинка втулкия ключик, я открою, пусть летаютослы среди всех полосатых маек….
«Кабанчик и Пилат»
«вырастить кабанчика» (блатной жаргон): взять с собой в побег из тюрьмы кого-то,чтобы съесть его за неимением еды во время долгого пути по бескрайней тундре…Окно. За ним вдали дорога. И полерыхлое, сырое. Местами холмикииз «хлорки» — могилки воинов зимы.На горизонте виден свин. За ним мойГород. Город Гоев, царей, рабочих«Петродоев»!Он там, вдали, на горизонтеподобен графику «От Швондера»то пики шпилей, то коробки.Возьму бинокль и выпью водки.Гляжу. «ШШербатая луна» — улыбкавышла у меня: карандашомрисую «графити», штрихую небо,облака. Сжимаю серое и комкаюс бинокля снятых два листачтоб выжать, выдоить цветацвета такие — проступают!Багровый, иссинь, таракоттв них одеваются заводыхрущевки, будки и больницы,коттеджы в черных незабудках,Девица рыжая на СмольномХалат меняет на мехаи улетает. Нахуя?Сочится кровь из под десницы(опять у Господа цынга)Царица-Ночь нага до негис себя снимает даже боты,плывут из Невки в кашалотыкарьеру делать — из карьеравползла в калошах-черевичкахЦарица-Ночь, девица — «спичка»дочь электрода и дуги. Как даст огня!Круги, кругив глазах моих круги оковыбинокля след, подтеки крови,плеватьНакинул плед и с головойТеперь — фотограф,так в биноклеперевернулся Город «МОГЛИ»в прозрачном воздухе колышен,на стульях барышни под збруейЗажегся свет в глазах домов,и Алехандро сериалыпокинув, в порно переходятпод ними стонут; кто в проходекинотеатров — те кончаютно тихо, тихо. Вдруг повоютна белой простыни шакалыа значит — пойманы «газели».И «джуга-джуга» — Джунглей зверипоют под грохот барабановто цепи — время молотьбы…Но тих сей шум,мой мозг приглушенЖрецы снимают рясы, черньна купола кидают — «уши»,скорее — клетки попугаевсоборы в ночь напоминают;на кранах в небо фонарипредупрежденья для драконовторговцы в сумы прячут клоновСлоны из хоботов пускаютпары до неба (это трубы)печется Бог о хлебе в ротЦелует Дьявол его в губыА небо просто размокает(дешевый был гипсокартон)Срывает вниз парад иконлетят вращаясь вкруг оси:«З-З-З-З-З-З……»и словно циркульные пилысрезают головы шальные,по небу «Хаски» пробегает,в санях — Весна, в листву папайиукутаны большие груди.Бежит упряжка по проталинепокрытой смазкой-молофьейно разливается кофЕйна стол дубовый, в дермантинескрипит по креслу «Валентино»шуршит невеста крепдешиномв стакан сцежая молоко,А рядом с ними Бог (ух, мина!)подул, вприкуску, блюдце студит.Окно трехслойное, герметик,меня отсiкло от Христа,дыханья, запаха изменырощенных без струи с соска,Извне, из студии темнак стеклу прилипли два мента…пардон — прилипли два листак окну прилипли. А на нихмоей рукой написан…счет.Ой, стих:уж если быть собакой — «Хаски»а человеком — «зорро в маске».Он скачет в Город. В Город Гоевцарей, рабочих, на охоту:УБИТЬ ХУДОГО КАБАНА!Зачем? Зачем он Землю роетпод Дубом вечным, вечный Свин,сын Алехандро и России,он Царь, он Гой, он мой — Мессия…Шел Витя Авин средь осин.Пилат решил: «Кабан хороший!Клыком осину быстро крошит»…«Милый, Отче, Господи, Забрось…»Отзовись, «Мось», милая, на зависть,медленно вращающей спиною, нуНа какой же ты конец земли отправилось,море мое?Море из расплавленных до лавыжеланий преступленья через счастье,высказанных шумно в скалы славыприбоя от Луны до звезд и свастик(приплыли, здрасте!)на отливе оставляя цепь чаинок!А, то горе, а то — кони, но уплылимордами об небо и ушамихлопаячтоб на берегУ страдали люди.Ну а эта цепь других, мой рот, чаинокчаек гомон (тоже загалдели)этих бесполезных, белых чаекчто на сцене так ославилЧехов.Переводит нам по буквам, снизу-ввысь он:«Назовись, откликнись, полуостров „Слов“полустанок, полуарктик, полуплатос кельями на кольях для икаров».А под ними «тык-тык» — парами пингвиныходят по лугам, залитых солнцем,оранжевых ромашек, филиалок,точек черных маковых росинок.Красотища!Упитанные, много, в роде — тыщи!Тех кто себя «хлоп-хлоп» по животикуа напротив их смешно жестикулируюттоже, но поменьше, но пингвины!Бог читает выстроенное ими Имя!Мы под ним лежим сося за вымяи поэтому не видим «ни пингвина»только яйца, кладку, да парную напись:«Накусь!»!Назовись, окликнись, выдусь, обобросся,Линия идущих точек в РосьНа какой же ты конец земли отправилась…?….— Милый, Отче, Господи, забрось!— Пингвины, «Мось»!
«День защитника Отечества. Пароль»
Солдаты!Бегут в атаку за тебяхоть им и страшно,едят два года котелокперловой каши,за ними ходят по пятамот Смерти сваты,Солдатыво сне как дети,когда их лик святойракетница осветит.Солдаты!У них в руках война и мирна всей планетезашит в трусы весной в киновторой билетики бриллиантик из застывшейслезы мамы.О Бог! На Деньнадень Защитника Отечествашинель,чтобы не видно было сердцемэти шрамы,когда их челн простой омоетв бою-бане.Солдаты!Чеканьте шаг — страна вам орденотчеканит!Солдаты!Вы кнут — врагам, чтоб мы им в тылсоленый пряник!Солдаты!Пусть спит родная, сторона, спокойно,пашет!Солдаты!«Я уважаю ратный труд» — парольу наших.Солдаты!Из пушки «Пушкиным» и «Натали» — налей!Солдаты! Отзыв на пароль:«Классная армия — всех сильней»!
