Теплый шоколад на десерт
Шрифт:
Не отпуская Джиллиан из рук, все еще находясь во власти музыки, Кэл чуть подался вперед и коснулся лицом ее растрепавшихся волос, затем прижался влажным лбом к ее лбу. Джиллиан ощущала его горячее дыхание на губах, и как он все сильнее стискивает ее за талию, притягивая к себе. Все ее чувства смешались в одном невероятном коктейле, горько-сладком, ей было хорошо и в то же время невыносимо больно. Горло перехватило, и она сдавленно произнесла:
— Нет, Кэл. — понимая, что еще мгновение и их губы встретятся в поцелуе, как обычно пишут в любовных романах.
Откуда-то потянуло свежим воздухом, Джиллиан распахнула глаза и удивленно оглянулась. Пустой, узкий коридорчик, неяркий свет ламп в белых матовых плафонах, и она одна, стоит
— Ну и ну, Фостер допилась до истерики, — зябко передернула плечами, посмотрела на себя, как в зеркало в темное оконное стекло, — Нет, не может быть, все случившееся блажь, бурная фантазия одурманенного хмелем воображения.
—Все, хватит, — твердо сказала Джиллиан и решительным шагом направилась в зал, Кэл, наверное, ее потерял и заждался. Как ни странно, но чувствовала Джиллиан себя хорошо, отчаяние пропало, боль исчезла, на их место пришла уверенность, что все образуется и их жизнь наладится.
В помещении бара было не на много светлее, чем в коридоре, за столиком, где они сидели с Кэлом, никого не было, не подходя к нему, Джиллиан поискала глазами, среди посетителей знакомую фигуру.
Кэл у барной стойки в компании таких же подвыпивших мужчин, безобразно кривляясь, показывал карточные фокусы, не забывая прихлебывать из граненого стакана золотистую жидкость.
В ту ночь Джиллиан пришлось забрать Кэла к себе домой.
Далеко за полночь, уговорами и шантажом ей кое-как удалось сломить его сопротивление, и буквально выволочь из бара. Джиллиан понимала, что Кэла едва держащегося на ногах, она не в состоянии оттранспортировать к нему домой. Разгулявшийся Кэл яростно жестикулировал и порывался сбежать от нее и вернуться обратно в бар, но лишившись опоры тут же заваливался в снег, яростно матерясь.
Путешествие через весь город туда и обратно ей было не по силам. Приготовившись к неласковому ответу, Джиллиан позвонила Зоуи, предупредив, что Кэл переночует у нее. Недовольная и сонная Зоуи буркнула что—то похожее на «плевать» и бросила трубку. Джиллиан с таксистом, из жалости, решившим ей помочь, трижды уронив в снег, дотащили Лайтмана, орущего неприличную рождественскую песенку до ее гостиной и свалили на диван.
В ту давнюю ночь Джиллиан впервые столкнулась с темной стороной натуры Кэла, но не стала его осуждать и попрекать. С трудом разобрав из невнятных проклятий и пьяного бормотания, что он расстроен пренебрежением жены, просто он свои чувства выражал своеобразно, методом разительно отличным от ее появлений чувств.
Протрезвевшая, измученная Джиллиан, опасаясь, что вопли ночного гостя разбудят Алека, зажимала рукой рот Кэлу, а он в ответ слюняво целовал ее ладони. Обиженно ворчал, капризничал, недовольный длиной ее волос, не желал укладываться спать, и стучал кулаком по сиденью, требуя «немедленно вернуть любимые кудряшки». С горем пополам, сидя на корточках перед Кэлом, который вдруг воспылал к ней страстью и неутомимо лез целоваться, едва от него отбившись, все же утолкала его и, накрыв пледом, гладила по волосам, шепча ласковые слова.
Почти засыпая, Кэл проворчал что-то невнятное и, вскинув голову, посмотрел на нее мутным взглядом, четко проговорив: « Зоуи, я сволочь прости любимая». Рухнул на подушку и захрапел. Он даже не понял, где находится, и что нянчится с ним не жена.
Обессиленная, не зная плакать ей или смеяться, Джиллиан в полусне сидела на полу, около дивана, слушая всхлипывающее сопение Кэла. Из приоткрытой входной двери тянуло холодом, а когда порыв ветра ее распахнул настежь, насыпав снега на пол, и кинув колючие снежинки на лицо и обнаженные плечи, Джиллиан вздрогнула и очнулась, поняв, что замерзла, встала на ноги, заперла замки, последний раз проверила Кэла и на цыпочках поднялась в спальню. Алек
Кэл, проспавшись, ушел ранним утром, вернее слинял по английски, оставив на диване скомканный плед и входную дверь чуть ли не нараспашку. Алек взбеленился и закатил жуткий скандал, выговаривая Джиллиан, что его дом не место для ночевки алкашей, которые не в состоянии сказать банальное спасибо за заботу.
В офис Кэл приплелся ближе к обеду. Вымотанный, но довольный и странно молчаливый. Его щеку украшала глубокая царапина, а на шее сиял засос.
В ответ на вопрос Джиллиан «что случилось», он грубо огрызнулся, а когда она, непонятно почему, чувствуя за собой вину, решила попросить прощение, нахамил и заперся в кабинете. В те времена они делили один на двоих, и Джиллиан остаток рабочего дня провела в приемной, чувствуя себя не самым лучшим образом.
А где-то через неделю Кэл завел разговор о границах.
— Фостер!— оклик Кэла вывел ее из задумчивости.
— Что ты кричишь, словно в лесу, — укорила она его.
— Давай потанцуем, — его предложение прозвучало неожиданно, озвучив недавние мысли Джиллиан.
— Здесь нет места для танцев, — остановила она его, — И музыки.
Но! Фостер хотела того же, ее слова не имели ничего общего с эмоциями. Уголки ее губ чуть приподнялись, а во взгляде читалось желание.
— Ерунда. Я сам себе музыка, — он скатился с диванчика, ухватил Джиллиан за локоть, выдергивая ее из—за стола. Ловко обнял за талию, прижал к себе и закружил между столиков. Чтобы не упасть, ей пришлось, обнять Кэла за плечи и, встречая удивленные, осуждающие, насмешливые и откровенно злые и завистливые взгляды людей , сидящих за столиками , она извиняющее улыбалась им, не успев рассмотреть мелькающие перед глазами лица.
— Ты меня уронишь, Кэл, — охнув, Джиллиан предостерегла разошедшегося не на шутку Кэла.
— Никогда! — серьезно ответил Кэл, словно обещал всю оставшуюся жизнь носить Джиллиан на руках.
— Очень надеюсь, — выдохнула она, вцепляясь ему в плечи.
— Не сомневайся.
Джиллиан внезапно расслышала нечто особое в кратком диалоге, он обрел иную окраску, перейдя на эмоциональный уровень, зазвучав : « не обижу, не предам».
Сделав крутой вираж, Кэл замер на мгновение, прижался щекой к щеке Джиллиан и, тяжело дыша ей в шею, поддерживал под лопатки, низко наклонил, нависая над ней. В какую-ту долю секунды, Джиллиан подумала, что они рухнут на пол, но все обошлось. Ощущая себя немного оглушенной, она приземлилась на краешек дивана. Чувствуя сердце, бухающее в желудке, сжала слегка дрожащие ноги и спрятала между коленями повлажневшие ладони. Кэл бесконечно довольный собой, сияя нахальной улыбкой, размашистой походкой направился к бару. Успевая по пути отвешивать поклоны, посетителям ресторана, пялящимся на него. Взгромоздился на стул, упал грудью на стойку, и хозяйским жестом попросил налить себе виски. В ожидании выпивки, нашел себе увлекательное занятие: отвешивал щелбаны пустым стаканам, наблюдая, как они со звоном сталкиваются. Все говорят — любовь слепа. Возможно. Но что делать, если у твоей любви длинный и тернистый путь, если для тебя объект страсти не загадка, а открытая книга, и жизнь его не назовешь праведной. Тогда как? Закрыть глаза, заткнуть уши и дать обмануть себя, отбросить сомнения, посчитав, что он вдруг стал святым и не способен оступиться, и просто доверять безоглядно? Любовь не трезвый расчет, но и не беспросветная глупость. Любовь многолика, дерзка, опасна и нежна. Любовь прощает, понимает и принимает. А Джиллиан любила. Это чувство, выросшее из многолетней дружбы, изменило ее жизнь, изменило ее саму, заставив думать и делать не свойственные ей вещи.