Терапия оглашенных. Хроники молодого психолога
Шрифт:
Так, применяем техники прохождения через долину страхов. Как давно ты была на супервизии? М-м-м, месяца… два назад. Да, супервизия у меня нерегулярная, но потому что и с клиентами бывают перебои! Возможно, это хороший повод сделать ее более регулярной?
Я поморщилась своему внутреннему дзен-монаху и нехотя согласилась. Нужно сосредоточиться на том, что это полезно для меня и моих клиентов, и моего профессионального развития, и повышения износостойкости моей самооценки. Надеюсь.
Клиентка сегодня не из простых, но после
Лиза поет в нашем хоре. Лучше сказать – держит хор на себе. Еще лучше сказать – держит хор в страхе. Так она держит в страхе и меня вот уже два месяца. В первый раз она села и как ни в чем не бывало сказала:
– Я не думаю, что у нас с вами что-либо получится.
– Да? – главное, удержаться от предсказуемого «почему», и я справилась, молодец.
– Я уже была у психолога. У психотерапевта в больнице. Он выписал мне антидепрессанты, и, конечно, я больше к нему ни ногой.
Ох, удержись от еще одного «почему», будь добра.
– Значит, я слышу, что вы пришли ко мне не за антидепрессантами. – Хорошо. – Интересно, пришли ли вы с депрессией?
– Не знаю. Это вы мне скажите. Мне сказал обратиться к вам отец Георгий, потому что я все время исповедуюсь в одном и том же.
Сама не знаю отчего, но я настойчиво решила держаться политики не задавать суперочевидных вопросов, поэтому тут мне пришлось «отразить», не успела придумать ничего лучше.
– Вы говорите, что исповедуетесь в одном и том же?
– Да. Меня все бесит. Не надо говорить «бесит», да? Я постоянно гневаюсь.
– Если вам кажется, что слово «бесит» верно описывает ваше состояние, почему бы и нет?
– «Бесит» значит «от бесов».
– Кажется, я тоже уже начинаю вас бесить?
– Если будете повторять это слово, да.
Так, пауза. Выдохнули.
– Расскажите поподробнее о вашей проблеме.
Итак, вот уже два месяца мы работаем с Лизой, и для меня это – как сидеть на муравейнике и заниматься тем, что отражать, переживать и анализировать покусывания Лизиных муравьев. Именно муравьев – тараканы хоть и мерзкие, но не кусаются. Здесь наоборот – все стройно, чинно, с пользой – и с болью. Да, и знаете муравьев-легионеров, которые могут вцепиться тебе в веко или губу, и оторвать их удастся только с куском кожи? Они в нашей работе тоже встречаются.
Конечно, я сижу на этом муравейнике два месяца, а Лиза – всю жизнь, и, конечно, там, где я встречаю легионера, для нее это по меньшей мере жук-пришелец из «Людей в черном». Так что это моя работа, но… ох, тяжелая это работа.
За это время мы обсудили
Есть еще в Лизе что-то… она часто так полуулыбается, поджимая края губ, и прищуривает глаза, что чувствуешь себя воробышком с подбитым крылом под взглядом куницы. Конечно, Лиза хорошо образованна и любит это нечаянно продемонстрировать. Была в отношениях самое долгое полтора года. Беспокоит ли ее, что ее последние отношения были почти десять лет назад (сейчас ей тридцать два)? В этом вопросе чувствуется неартикулируемое напряжение. Так как Лиза ни разу даже не подходила к этой теме, пока она подвисла.
Я с Лизой, как я уже сказала, сижу на муравейнике. Почему с первой нашей встречи я как будто участвую в соревновании? И кто установил правила, и за что мы боремся? Очевидно, основной вызов для меня как специалиста – выходить из соперничества. Это ясно, очевидно и просто. На словах.
И все же удивительно – я жду наших встреч почти с предвкушением. Что-то есть в этой девушке, что сложно перестать о ней думать. Как будто она какая сирена, сводящая своим пением с ума. Услышав ее однажды, реагируешь на мельчайшее колебание в ветре – ждешь этого опасного щекотания в ушах. Интересно, что мне пришел в голову такой образ, когда она как раз поет в церковном хоре.
Понемногу Лиза обвыклась в терапии и стала приносить свое раздражение, говоря, что ей легче, когда есть кому это высказать и при этом ни с кем не испортить отношения. Не сказать, чтобы это была адекватная мотивация для терапии, – но и не сказать, чтобы Лиза могла за два месяца прийти к адекватной мотивации. Поэтому пока так.
Сегодня Лиза пришла разгоряченная и стала рассказывать о том, как прошла служба, которую ей пришлось провести самой. Оказывается, в эту среду старшая регент доверила Лизе вечернюю службу с некоторым намеком, что Лиза могла бы почаще на буднях заменять ее. Это же повышение, это же новый вызов! Конечно, я ожидала некоторой гордости и довольства – ха-ха.
– Служба была полиелейная. И мы вдвоем все это тянули. Ну, я говорю вдвоем – по факту, Саша ждал, что я ему буду тыкать, что читать, а без меня он мог вместо паремий начать читать седальны.
Тут она ухмыльнулась.
– Ну, вы понимаете… Паремии – на вечерне, седальны – на утрене. Паремии – выдержки из Ветхого… В общем, я пытаюсь сказать, что он может перепутать то, что вообще невозможно перепутать!
Итак, основное переживание Лизы – недовольство некомпетентностью коллег по хору и прочих. А чего ты хотела? Однако следует постараться это заметить – это полное отсутствие положительных эмоций. Адекватно ли оно, была ли служба действительно полной катастрофой?