Терапия

Перес Кэтрин

— Готова? — спрашивает он.

— Думаю, да. Ты уже запихнул меня в свой вонючий шлем, и я на байке. Я не могу быть еще более готовой.

— Ну, тогда держись крепче. Поехали.

Он выезжает с парковки на главную дорогу. Как только набирает скорость, теплый ветер ударяет меня в лицо. Я переплетаю пальцы на его талии и держусь за свою жизнь. Он опускает одну руку, чтобы накрыть мои ладони. Странное наблюдение: ты летишь по дороге на Харли, держась за невероятно подтянутое тело парня, которого только что встретила, и ветер развевает твои волосы,

но его кожа ощущается жесткой и теплой одновременно. Это удивительный контраст, к которому я привыкаю. После нежного сжатия он убирает руку на руль, и мы беззаботно мчимся по дороге.

Ветер в моих волосах и палящее техасское солнце ощущаются идеально. Это свобода, чувство которое я очень давно не испытывала. В конце концов, идея сесть с ним на байк была не такой уж и плохой.

Кингсли заезжает на специальное парковочное место «Старбакса». Он уже выставил подножку, когда я понимаю, что все еще крепко держусь за него. Я быстро убираю руки и начинаю снимать шлем.

— Ну как? Не плохо, да? — спрашивает он.

— Нет, совсем не дурно. Хотя это я могла бы сделать и без шлема, — шучу я и протягиваю ему.

Он вешает шлем на байк и указывает на вход.

— Не леди вперед, — поддевает он.

— Ты такой умник. Думаю, у нас будет все просто отлично, — говорю я, выгибаю бровь и озорно улыбаюсь ему.

— Думаю, ты можешь оказаться правой.

 

20 глава

«Рано или поздно мы все должны отпустить наше прошлое».

— Дэн Браун

Кингсли

Я понятия не имею, почему она передумала, похоже, с этим как-то связан телефонный звонок, но я рад этому. С тех пор, как я увидел эту девушку, я понял, что должен познакомиться с ней. Да, конечно, изначально причиной, по которой я заметил ее, было то, что она так похожа на мою Лили, теми же чернильно-черными волосами. Это превосходно. Она красивая. Я не могу насмотреться на нее и почему-то чувствую, что она должна быть в моей жизни. Как бы безумно и нелепо это не звучало, я знаю, что эта девушка именно та, кого я действительно хочу узнать.

Как же удивительно чувствовать ее руки вокруг меня. Мы приближаемся к «Старбаксу», и ее прикосновение исчезает, я чувствую, как через меня проходит боль от одиночества. Я давно не прикасался к женщине, почти целый год. Вот сколько времени прошло с тех пор, как Лили забрала свою жизнь, унеся с собой нашего нерожденного сына.

Независимо от того, сколько месяцев прошло, острая боль, страдание и ужас того дня никогда не утихнут. Не думаю, что я когда-либо буду в состоянии окончательно примириться с тем, как она могла быть такой эгоисткой. Я никогда не пойму, как кто-то может упасть так глубоко в пучину безнадежности, чтобы покончить со своей жизнью.

Я любил ее, заботился

о ней, и я был хорошим мужем для нее. Почему она не пришла ко мне, или не сказала, что она чувствовала, потому что сам я никогда не пойму.

***

Я иду, чтобы открыть дверь для нее, но она хватает ее раньше меня и входит в помещение. Это похоже на то, что она слишком сильно старается, словно пытается что-то доказать мне или себе, или обоим. Есть такие внешне жестокие девушки, но она вызывает у меня впечатление, что за этим фасадом скрывается нечто гораздо более глубокое.

Мои глаза перемещаются на ее упругую маленькую попку, и я заставляю их вернуться обратно вверх. Я не могу туда пойти с этой девушкой. Я не могу общаться с ней, как с телкой, которую только что встретил в баре или где-нибудь еще. Я видел боль в ее глазах в группе, когда она думала, что никто не смотрит, и я чувствую напряжение, которое постоянно накатывает с нее. Я, конечно, не хочу причинять ей еще больше боли, так что должен держать свои гормоны в узде.

— Хочешь занять нам столик, пока я возьму напитки? Что бы вы хотели, мисс Джессика?

— О нет, я могу сама купить себе напиток, спасибо. Это не свидание. У меня есть свои деньги, никаких проблем.

Ага, вот она: госпожа Крутая, «я смогу постоять за себя», независимая женщина.

— Как скажешь, я просто предложил.

— Спасибо, но я справлюсь. Не страшно.

Она шагает к прилавку и заказывает, твердо заявляя о своей самостоятельности. Боже, она милая.

— Я бы хотела холодный чай, пожалуйста, с сахаром.

— Ах, ты не любишь кофе? — спрашиваю я.

— Не особенно. Моя мама всегда пила кофе по утрам, и она любила разбавлять его выпивкой. Это разрушило для меня любовь к кофе, но мне здесь очень нравятся их чаи Tazo.

Тон ее голоса резко меняется, когда она упоминает свою мать, и она становится еще более жесткой, чем была раньше.

— О, ну, это имеет смысл. Я не пью никакой кофе. Мне просто нравится здесь их сладкий, замороженный напиток. — Я смеюсь, чувствуя всю нелепость этого напитка.

Она хихикает и немного отходит в сторону, чтобы я мог заказать. Внезапно, я чувствую себя застенчивым в своем выборе.

— Эм, да. Я возьму холодный кофе с шоколадной крошкой и со взбитыми сливками, — говорю я тихо.

Я смотрю на нее, и на ее лице появляется большая улыбка. Это фантастически реальная улыбка, которая затрагивает ее глаза. Она такая красивая; улыбка, которая никогда не должна покидать ее лицо. Я надеюсь, что смогу удержать ее на ее лице. Может быть, это будет моей новой целью каждый раз, когда я буду рядом с ней.

Она просто об этом еще не знает.

Мы садимся за угловой столик, и хотя она все еще внешне невозмутима, я вижу, что она слишком нервничает.

— Я заставляю тебя нервничать? — спрашиваю я ее прямо в лоб. Я невероятно прямолинейный. Я не знаю, как быть в такой ситуации.