Терминатор 2 инфильтратор
Шрифт:
— А мы сможем взять с собой Льюиса? — спросил Джон, внимательно наблюдая за выражением ее лица.
— Вполне,— с облегчением ответила Сара.— Если его родители не будут против.
— Думаю, нам стоит подождать, чтобы Льюис успел им надоесть.
Сара хихикнула.
— Для своих шестнадцати лет ты слишком хорошо разбираешься в человеческой природе,— сказала она, отдавая себе отчет, что в этих словах есть и доля правды.— Тогда решайте, куда вам хочется попасть, и— в путь. Думаю, нам это понравится.
После паузы в несколько секунд
— А снаряжение у него есть?
— Сомневаюсь,— ответил Джон.— Их семья не слишком любит походы. Мать Льюиса считает, что это — «деклассе».
— Подозреваю, что его мать и меня считает «деклассе»,— заметила Сара.
Джон покачал головой:
— Вряд ли эта женщина вообще понимает, что о тебе думать, мам. Она ведь всю жизнь провела здесь, в Вилла Хейс. Ты для нее — верх экзотики. Женщина, которая умеет водить грузовик… По меркам Парагвая это очень круто!
— Скорее, грубо и неженственно,— добавила, усмехнувшись, Сара.
Джон слабо улыбнулся ей в ответ:
— К счастью, ее мы с собой не берем.
— А Консуэлу? Ее мы возьмем с собой?
— Эх, мам… Конечно, это было бы здорово во всех отношениях, но ее родители, скорее, усыновят меня. Или даже тебя.
Рассмеявшись, Сара покачала головой:
— Да, своих девушек они охраняют строго…
— Мам,— отсмеявшись, заговорил Джон,— а ты когда-нибудь обращала внимание, как мы оба говорим о них?
Сара непонимающе взглянула па сына.
— Ну,— заерзал на сиденье Джон, чтобы развернуться лицом к матери,— понимаешь… где бы мы ни оказались, мы… вроде как не местные. Ни в Штатах, ни здесь— нигде. Везде есть «мы» и есть «они». Когда же мы присоединимся к «ним»?
Некоторое время Сара молча вела машину,не отрывая взгляда от ленты шоссе. Затем она пожала плечами и слегка склонила голову набок.
— Не знаю. Наверное, когда почувствуем себя комфортно среди местного населения… Трудно сказать, Джон.— Она быстро взглянула на него.— Хотелось бы мне самой знать ответ на твой вопрос. Хотя…— Она наморщила лоб.— Только не пойми меня превратно, о'кей? Ощущение отчужденности, одиночества для твоего возраста — это вполне естественно.
Джон закатил глаза:
— Мам! Ну, ты опять об этом?
— Я хочу сказать, что в данном возрасте ощущение одиночества и отчужденности может быть выражено гораздо более явно, чем в иное время, и тебе следует учесть это. Если бы даже мы с тобой жили обыкновенной, нормальной жизнью…
— То есть, если бы мой отец не был пришельцем из будущего, если бы мы даже не слышали никогда о Терминаторах, если бы нам никогда не приходилось спасать свои жизни, а заодно и жизни всего населения земли?
Сара стиснула зубы.
— Да,— ровно ответила она, искоса взглянув на сына.— Именно это я и имела в виду. Знаешь, к чему все слова?
— Да уж.— Джон снова сел прямо и махнул рукой.— К тому, что у меня— просто такой возраст…
— Нет, этого я не говорила. Я хотела сказать, что переживания могут быть сильнее
— Знаю, мам. Я только хочу…
Он не закончил фразу, слишком утомленный затянувшимся разговором, однако Сара и без того прекрасно поняла его мысль.
— Я тоже, милый мой.
О том, что тревожило его сильнее всего, Джон заговорил лишь тогда, когда они подъезжали к дому. Делая вид, что смотрит на дорогу впереди, он внимательно наблюдал за матерью краешком глаза. Она выглядела усталой и измотанной. Материнское лицо словно застыло в мягкой, деликатной гримасе, за которой скрывалось раздражение. Наверное, это выработалось с опытом, поскольку добрую половину жизни ей приходилось сохранять невозмутимый вид.
Джон повернулся к боковому окну. После появления Терминатора, узнав правду о безнадежной борьбе, которую матери пришлось вести в одиночку, он восхищался силой ее духа. Теперь, когда будущему ничто не угрожало, дух этой женщины слабел на глазах. Исчезло самое главное— жизненная цель. Джон это прекрасно понимал, а потому искренне ей сочувствовал. Сколько раз, бессонными ночами, ему самому доводилось представлять то прекрасное будущее, в котором для него не было места…
Разочарование, одиночество и откровенная скука сказывались на них обоих. Порой Джон даже ужасался тому, какие желания все это будило в нем. Но его мама, кажется, в самом деле, поддалась этим желаниям. Что-что, а уж страх он безошибочно распознавал и в себе, и в других… Сейчас стоило, кажется, бояться за свою мать.
Главный вопрос заключался в следующем: не слишком ли он напуган, чтобы предпринять какое-либо значительное решение? Джон заерзал на сиденье. Будет ли он спокойно смотреть, как она катится вниз по наклон ной плоскости, в туже самую бездну страха, что завораживает его самого?
— Давно ты пьешь? — резко спросил он.
От неожиданности Сара приоткрыла рот, а затем захлопнула его, так ничего и не сказав. Некоторое время они ехали молча.
— С пятнадцати лет,— заговорила, наконец, Сара, чувствуя на себе взгляд сына.— Именно тогда я впервые попробовала пиво.
— Мам, ты знаешь, о чем я…
Сдвинув брови, она взглянула на сына:
— Не нужно меня опекать, о'кей?.— Резко крутанув руль, она объехала ухаб.— Сегодня мне просто захотелось добавить в чай каньи, что я делаю далеко не каждый день. Честно говоря, ее и было-то совсем немного.
— Мам, да меня она чуть не свалила с ног!
— Канья в самом деле крепка, — улыбнулась Сара. — Но в стакане ее было не больше столовой ложки. Обычно я этого не делаю, но порой — очень приятно немного расслабиться. Чего же в этом дурного? — Сара взглянула сыну в глаза.— Я не напиваюсь допьяна, Джон, если тебя тревожит именно это.