Терминатор и Дюймовочка

Бадин Андрей Алексеевич

У Алексея с утра почему-то было плохое настроение, и он раздражался по пустякам. Нес поклажу и сопел, как навьюченный мул, взбирающийся в гору. За это время он проклял еще не начавшийся отпуск, поезд и строптивых Татьяниных родителей, желающих увидеть внучку, но не стремящихся приложить для этого хоть минимум усилий.

— На хрена нужно везти через всю страну годовалого ребенка, — взывал он к жене, но та была непреклонна и решила, что ее родители должны увидеть Аню. В конце концов Леха сдался, но эта затея все равно

была ему не по душе.

И вот подали поезд. Все ожидающие его пассажиры и провожающие ахнули, когда увидели серебристый экспресс, напоминающий самолет без крыльев, но с колесиками. Алексей очень удивился, когда не разглядел в вагонах дверей. На самом деле они плотно, без щелей, закрывались, и их не сразу можно было заметить.

Алексей втащил в купе поклажу, кинул ее на пол, а сам без сил плюхнулся в кресло.

Вагоны «Голубой стрелы» внутри разделялись на купе, как и в обычных поездах, но были они просторнее и светлее.

Таня усадила Анечку в большое черное кресло, пристегнула ремнем и дала ей бутылочку с водой. Девочка моментально открыла крышку, засунула соску в рот и начала жадно пить. Алексей умилялся, глядя на то, как его любимая доченька пьет из бутылки. Анечка вынула соску изо рта, улыбнулась, показав папе и маме свои два нижних молочных зуба. При этом произнесла фразу, понять которую было невозможно, ведь переводчиков с детского на русский пока нет:

— Ауляуа бррр пффу.

Но родители поняли, что лялька напилась, и забрали у нее бутылку. Анечка улыбнулась, зевнула и добавила:

— Ииааауууяяя.

— Сладкая моя, хорошая, — сказал Алексей, нагнулся и нежно расцеловал дочь в щечки.

Вдруг запищала рация, и Аня обратила внимание на звук и показала пальчиком, что ей это интересно. Алексей вынул из кармана небольшой, с пачку сигарет прибор и вышел на связь.

— Пикар, Пикар? — услышал он голос своего связного.

— В эфире, — ответил Коновалов и приготовился к самому худшему.

— Вам надо срочно прибыть в управление. Отпуск отложите.

— Вас понял, буду, — ответил он и выключил рацию.

Татьяна с сожалением и горечью в глазах посмотрела на мужа, тяжело вздохнула и начала укладывать вещи в шкафы. Она привыкла к его долгим, опасным командировкам, ночным вызовам и срочным прекращениям отпусков. Такая у него была служба.

Алексей подошел к жене, обнял за плечи и нежно поцеловал в губы.

— Ты прости, но, видимо, и этот отпуск ты проведешь без меня.

— Я понимаю, — ответила Таня, — ты не можешь отказаться.

— Да, — он опустил голову, — но, может, это не командировка, а срочный вызов на пару дней. Какой-нибудь придурок захватил автобус или самолет. Как только узнаю, я тебе перезвоню и сразу приеду.

— Ладно, езжай, мы сами доберемся. На перроне найму носильщика, а возле входа в здание вокзала отец меня встретит. Он, наверное, приедет на машине, так

что доедем, не волнуйся.

— Возьми деньги и билеты. — Алексей вынул из портмоне толстую пачку купюр (в то время денег было море, а в магазинах пусто) и передал жене.

До отправки поезда осталась одна минута, и по вагонам объявили, что провожающим следует выйти на перрон, а пассажирам занять места в креслах и пристегнуться. Во время разгона поезда запрещалось стоять в купе или ходить по коридорам.

— Как в самолете, — заметил Алексей. — Ну ладно, до свидания, — он поцеловал жену, дочку и направился к выходу. Вышел на перрон, и массивные, герметические двери захлопнулись за ним, разделив его жизнь на две части. Он подошел к окну и в последний раз взглянул на свою жену и ребенка.

Таня подняла Анечку, и та, увидев папу за толстым стеклом, улыбнулась и помахала ему ручкой. Татьяна что-то говорила ей, указывая на Алексея, но слов ее не было слышно. Потом они сели в кресло, жена поудобней усадила дочь на руки и пристегнулась.

Поезд тронулся и начал плавно набирать скорость. Окна поплыли перед взором Коновалова, и он увидел в соседнем купе молодую женщину с таким же, как и Анечка, годовалым ребенком-девочкой. Они сидели в кресле и махали руками молодому мужчине на перроне, видимо, их папаше. Он, как и Алексей, провожал свою семью в дальнюю дорогу.

Когда поезд скрылся из вида, Коновалов пошел к своей машине. В то время у него была новая «Волга». Когда он на платной стоянке садился в нее, то заметил того самого мужчину, провожавшего жену и ребенка, — он усаживался в свои «Жигули».

А на выезде на Комсомольскую площадь Алексей чуть не врезался в зад «Жигулям». Их водитель нарушил правила, резко повернул вправо из левого ряда и подсек Коновалова. Только отличная реакция Алексея и его мастерское вождение позволили избежать аварии. Он резко тормознул и остановился в нескольких сантиметрах от бампера «Жигулей», нарушитель этого даже не заметил. Он остановился у тротуара, открыл дверь, и к нему в салон села молодая красивая женщина.

Алексей спешил на службу и поэтому не стал вылезать из автомобиля и бить морду «чайнику». Он только выматерился про себя и подумал: «Этот козел в «Жигулях» отправил жену с ребенком в путь, а сам уже по бабам. Бывают же такие».

Алексей доехал за двадцать минут и сразу пошел на второй этаж, в кабинет командира отряда полковника Петрушина. Там уже сидели пять человек из разведгруппы Коновалова.

— Здравия желаю, — произнес он.

— Извини, что прервали твой отпуск, — начал полковник, — но политическая ситуация резко изменилась и необходимы такие же быстрые ответные меры.

Алексей понимающе кивнул. Ему было не привыкать слышать эти слова от руководства. Он знал, что, если необходимы ответные меры, значит, надо будет кого-то убрать.