Тернистая дорога в рай

Саприн Борис

Глава 2

Оставляя свой родимый дом далеко позади, Глеб ехал навстречу своим юношеским обольстительным мечтам. Из окна автобуса, мчавшегося в другой город, он смотрел на мелькавшие широколиственные майские деревья и думал: правильно ли он поступил? Если вчера он был уверен в безукоризненной правильности сделанного выбора, то сегодня его стоическое убеждение громогласно пошатнулось. Его терзали огнепалимые сомнения в том, что в дали от родных мест, за длиннющих двести километров, он сумеет отыскать свой благотворный путь к безоблачному счастью.

Наверное, виной тому был первобытный страх. Боязнь неизвестности, испокон веков преследующая

человека, всегда старается помешать ему победоносно творить свою жизнь по собственному, подчас никому не понятному, шаблону, образовавшемуся из причудливых сплетений восторженных мечтаний, обманчивых желаний и чужих примеров.

Вдруг, безо всяких очевидных предпосылок к тому, перед мысленным взором Глеба, устремлённым в потайные недра его души, появился нежданный, незабвенный образ той, которая вот уже более десятка лет, долгих и суровых, явно и подспудно занимала его мысли. Глеб не знал, откуда явилось это эфемерное видение и почему. Возможно, оно было рассеивающим сладостный туман мечтаний горьким напоминанием того, что полновластная насмешница-судьба любит то и дело низвергать людей в пугающую бездну неудач и горестных разочарований, было поучительным напоминанием того, что не всё в жизни зависит от наших пламенных желаний.

А может, только сейчас, когда Глеб выехал за околицу родного города, к нему пришло безотчётное осознание того, что позади остались не только его родители и былые неудачи, но и его неназванная, тайная любовь, нетленная любовь, потерянная в лабиринте жизни.

Чреда сменяющих друг друга беспощадных, горьких мыслей и монотонно рябивший за окном пейзаж всё же усыпили утомлённого сиденьем путника. Но ни одно пленительное сновидение не проникло в его беспокойный разум, из-за чего часовое забытье показалось ему всего мгновением. Лишь на исходе неясного забвения Глеб за мгновение до пробуждения явственно увидел грозное лицо некоего старца, совершенно незнакомого ему. Тот столь пугающе проницательно и испытующе смотрел прямо на него, что у Глеба во сне перехватило дыхание.

Но Глеб и представить себе не мог, что явившийся ему во сне старик однажды явится ему и во плоти. И не просто промелькнёт, как едва различимая предутренняя дымка, уже почти рассеянная нарождающимся солнцем, он окажет самое что ни на есть прямое влияние на течение жизни Глеба.

Разбуженный чьим-то случайным прикосновением Глеб повернул голову направо и увидел очаровательную девушку, садившуюся рядом с ним на единственное свободное место в автобусе.

– Ой, простите, пожалуйста. Я не нарочно, – вымолвила она, заметив, что случайно разбудила своего соседа, и уселась поудобнее.

– Ничего страшного, – ответил Глеб, улыбкой показывая, что нисколько не обижен. – Я лишь ненадолго закрывал глаза.

Но его голос дрожал едва заметно, а сердце бешено колотилось.

– Кстати, меня зовут Глеб. А Вас как? – вдруг опомнившись, выпалил окончательно пробудившийся юноша.

Он надеялся, что разговор с обворожительно прекрасной девушкой быстрее успокоит его встревоженное сновиденьем тело.

– Вера, – кратко, но с улыбкой ответила девушка.

– Приятно познакомиться, – любезно проговорил Глеб.

– И мне, – ответила Вера вовсе не из вежливости. Ей действительно было приятно.

– Подскажите, какая сейчас была станция? – поинтересовался Глеб для поддержания беседы.

– «Русятино», – ответила Вера, ненадолго остановив свой взгляд на лице Глеба, после чего, засмущавшись, отвернулась и принялась расправлять джинсы.

Глеб понял, что бесцеремонной прямотой своего взгляда он окончательно смутил целомудренную девушку, и без того неловко себя чувствовавшую

от соседства с незнакомым парнем. Её скромность сразу бросилась ему в глаза. Вера не была похожа на девушек, которые встречались Глебу повсеместно. До этого лишь одна девушка, чьё имя он неизменно произносил с благоговейным придыханием, была таковой. Она была его неизменным идеалом, а её светлый незабвенный образ был для него спасительным, благодатным очагом, неугасимо горящим внутри него и согревающим его душу. Но она была для него недостижима, поскольку её сердце было отдано другому.

– Похоже, я Вас всё же разбудила, – произнесла Вера, прервав ненадолго воцарившееся неловкое молчание. – Ведь название было написано на остановке как раз с Вашей стороны. Вы его не могли не заметить.

– Вы весьма проницательны, как я посмотрю, – улыбнулся Глеб.

– Это всего лишь обычная наблюдательность, не более того, – уверила Вера.

Подстёгиваемый распалявшимся огнём желания, Глеб неодолимо жаждал поговорить с ней, не столько ради коротания времени, сколько ради того, чтобы слушать её бархатистый голос, ласкавший его слух, снова и снова. Впервые за очень долгое время он ощущал какое-то необъяснимое будоражащее чувство. И причиной тому была эта девушка, незнакомка, судьбоносно подсевшая к нему в первый же день его путешествия. Что же это? Всего лишь приятная случайность или всё же неизбежное проведение? Как бы там ни было, в душе он был несказанно рад этому случайному знакомству.

«Как она красива, – думал про себя Глеб. – Но что мне ещё сказать ей? О чём заговорить?»

Ему было трудно подобрать слова, выцепить нужные из пыльной заверти случайно мельтешивших в его обеспокоенном разуме мыслей, а трудно именно потому, что Глеб боялся сесть в лужу, предварительно ещё и ударив в грязь лицом, перед Верой, очаровавшей его своей прелестной красотой. Как знать, может, если бы в его сердце не заронилось быстро зреющее семя опьяняющей влюблённости, – о любви говорить пока что было рано, – он вёл бы себя с ней совершенно по-иному, непринуждённо, и непременно отыскал бы множество тем для желанной беседы. Но его уже успела накрыть игольчатая пелена отравной робости.

Пылкая юношеская душа Глеба стала жертвой поглотивших её каверзных сомнений. Он боялся показаться назойливым и глупым. Этот мутный страх неизбежно отдалял его от неё. И Глеб чувствовал это, но ничего не мог с собой поделать. Едва он вновь взглянул на девушку с нескрываемым намерением обратиться к ней, как тут же отвернулся к окну из-за нахлынувшего приступа безмолвия.

«Лучше я буду ехать молча, наслаждаясь её присутствием, чем своими нелепыми фразами сделаю её присутствие невыносимым, – думал Глеб. – Мне будет невозможно перенести её презрительного взгляда или тем более её брезгливого чувства отвращения ко мне. Разве кому доставит удовольствие общение с человеком, неспособным связать и пары слов? Конечно, это не про меня. Но в данную минуту, именно в её присутствии, кажется, что и про меня».

Внезапный съезд на обочину и остановка автобуса прервала ход его гнетущих мыслей.

«Что?». «Что случилось?» – раздавались недоуменные голоса беспокойных пассажиров.

– Небольшая поломка, – бесстрастно отвечал водитель. – Скоро мы продолжим путь.

«Хорошенькое выдаётся путешествие: на полпути поломался автобус! Ещё не известно, сколько водитель с ним провозится. Все они, не желая возбуждать людское беспокойство, даже самую серьёзную проблему называют всего лишь крохотной поломкой. А ты потом сидишь и ждёшь, как дуралей, по нескольку часов, когда автобус тронется с места». Именно такие мысли промелькнули в головах некоторых пассажиров.