Терновый Оплот
Шрифт:
— Сегодня никто не умер, — объявил он. — Может, мне стоит это поправить. Стоит проверить эту мысль на деле.
— Не гони коней, — сказала Бронвин, скорее тронутая тем, что дворф пришел ей на помощь без всяких сомнений и колебаний. Это немного помогло, особенно теперь, когда все мировосприятие и союзы, казалось, хаотично менялись, а эмоции находились в таком беспорядке, что она не смогла бы обдумать все с обычной ясностью.
Но в этот момент новый эпизод из жизни обернулся тревожной головоломкой. Внезапно, Бронвин пришло в голову задаться вопросом о причине вспыхнувшего в последнее время столь неожиданного
Она снова повернулась к Даниле. Боль от его недавнего преступления затихла.
— Сколько ты знал?
Он развел руками, держа ладони кверху.
— Клянусь тебе, Бронвин, когда мы встретились в Амне, я понятия не имел, кто ты, — мужчина говорил искренне. — И я ничего не знал о твоей семье, до недавнего времени. В нашей дружбе не было ни уловок, ни расчета. Мы были молоды и близки. Когда несколько месяцев спустя я поручился за тебя, как за Арфиста, то назвал твои отличительные знаки. Такие вещи важны для Магистра, и когда Хелбен задал вопрос, я не думал ничего дурного. Я рассказал ему, но не обмолвился и словом о том, как мне досталось это знание.
— Как всегда джентльмен, — ухмыльнулась она. — Но все это мелочи. Несколько мгновений назад я бы и не подумала об этом. Новое предательство затмевает все, что было раньше.
Её слова совершенно явно ошеломили мужчину.
— О чем это ты?
— Ты все отрицаешь! — охваченная приступом ярости, она схватила высеченную из слоновой кости статуэтку и запустила её в бывшего друга. Промах. Статуэтка врезалась в косяк двери, разлетаясь на несколько кусков. — Вы убили моего отца! Не скрывай вы информацию — он мог бы остаться жив.
Бронвин несла бред и знала об этом. Но сейчас ей было все равно. Горькие слова вылетали из неё, словно живые существа, которые должны были родиться вне зависимости от того, какую боль причиняли.
Данила склонился и подобрал кусочки слоновой кости. Бронвин подозревала, что друг пытается выиграть время, чтобы собрать все свое самообладание и сформулировать следующие слова. Но когда он поднял голову, лицо его все еще выглядело обескураженным.
— Бронвин, что происходит?
— Скажи мне вот что — ты знал о том, что Терновый Оплот подвергнется нападению?
Данила казался абсолютно и честно ошеломленным этой новостью. Он присел на резной сундук и потер руки.
— На Терновый Оплот напали? — повторил он.
— И взяли, — коротко сказала она.
Краем глаза Бронвин заметила, что Магазинный Кот начинает проявлять живой интерес к серьге посетителя и готовиться к атаке. По привычке, она потянулась за вороном — а затем, подумав еще, оставила птицу заниматься чем той вздумается.
— Крепость Терновый Оплот теперь принадлежит Жентариму, — сказала она. Теперь, когда она заговорила, голос приобрел страсть и звучал громко. — Не потому ли Хелбен Арансан был столь обеспокоен моими отношениями с Малхором? Он переживал, что я могу выдать семейные тайны, да? А может, вы даже думали, будто я в сговоре с Жентаримом?
— Не так. Такого никогда не было, — Данила поднялся и сделал шаг ей на встречу, однако, был остановлен очень сердитым дворфом,
— Назад, — прорычал Эбенайзер. Он потянулся и стукнул указательным пальцем по сундуку. — Кажется мне, хозяйка этого магазина сказала тебе убираться отсюда. И ты все еще этого не сделал. Теперь я вижу проблему, и мы можем решить её одним из двух способов.
Арфист глубоко вдохнул и с шумом выпустил воздух.
— У меня нет намерений ссориться с вами, сэр. Бронвин, даже если ты недовольна старыми делами, нам все же следует обсудить новые. Пошли мне весточку, как будешь готова.
Единственным её ответом был жесткий взгляд. Спустя мгновение, Данила удалился, молча кивнув напоследок, таким образом невольно уклоняясь от клюва Магазинного Кота.
— Я мог бы полюбить птичку, — заметил Эбенайзер, глядя на ворона с мрачным одобрением.
* * * * *
Сложив руки за спиной и глубоко задумавшись, Данила шагал к Башне Черного Посоха. Поймав свое отражение в полированном стекле витрины, он слегка подтянулся. Потребовался момент, чтобы понять причину беспокойства. Он и раньше видел такую позу. То, как он шел, казалось зеркальным отражением архимага, которому он служил.
— Я слишком долго занимался этим делом, — пробормотал Данила, снова двинувшись вниз по улице, на этот раз медленным шагом.
Он нашел архимага за столом, и это не сделало настроения лучше. Хелбен славился извращенной любовью к таким продуктам, как чечевичная похлебка, густая овсяная каша и фрукты без добавления сахара или печенья. Если секретом долгой жизни архимага было именно это, Данила горячо надеялся помереть, как только выйдет его естественный срок.
После обмена приветствиями, Данила взял с подноса сушеное яблочное колечко. Он сел напротив дяди, жуя мерзкий фрукт и размышляя о том, как бы лучше обойти жуткие слова, брошенные ему Бронвин. Данила, хоть и негласно, дал Элис слово, что не станет сообщать о поездке в Терновый Оплот Хелбену. И он не скажет архимагу о том, что Бронвин вернулась в город. Хелбен скоро выяснит это сам. Для Данилы дни шпионажа за старыми друзьями окончены.
В голову ему пришла идея простой уловки. Ничто не раздражало Хелбена так, как рассказы о занятиях ремеслом барда. Возможно, этот укол послужит тому, что архимаг изучит историю более пристально.
— Вчера вечером я услышал в Ревущей Луне потрясающую балладу, — начал Данила, называя новую таверну, пользовавшуюся популярностью среди бардов всех мастей. — Певец описал падение Тернового Оплота и заявил, что это действительно случилось дня два назад. Я склонен ему верить, дядя. Не хочу критиковать певца, но баллада выглядела довольно сырой.
Хелбен долго смотрел на племянника.
— Жди здесь, — приказал он.
Архимаг встал и выскочил из комнаты. В отсутствии Хелбена, Данила оттолкнул тарелку с сухофруктами и оглядел кухню. Разглядывать было нечего. Стены покрывали полированные панели, каменный пол был аккуратно усыпан сухим тростником, смешанным со сладко-пахнущими травами, как то было принято. Комната была прохладной и плохо освещенной светом, лившимся из постоянно менявшихся окон. Архимаг обладал на редкость простыми привычками и настаивал на том, что в свечах, если они не предназначены для чтения, нет необходимости.