Терновый венец Екатерины Медичи
Шрифт:
На каждом перекрестке молодые девушки распевали сочиненные по этому случаю гимны.
У собора Парижской Богоматери королеву приветствовали прелаты, выражая ей свое глубокое почтение.
Зрелище было поистине великолепным и незабываемым. Однако не богатство одежд поразило парижан и гостей больше всего. Перед собором Парижской Богоматери на втором этаже одного из дворцов король Франциск наблюдал из окна за кортежем, прижав к себе белокурую Анну д’Этамп. Франциск I публично продемонстрировал на людях свою привязанность к прелестной молодой особе.
Давно уже французские короли не вели себя так вызывающе во время коронации своих супруг. Иностранные послы были поражены этой связью, бесстыдно выставленной напоказ, а французы понимающе
Едва принцы ступили на берег родной Франции, их окружил щебечущий рой очаровательных кокетливых фрейлин. Всю неделю всеобщего пира и непрерывных увеселений ослепительные нарядные дивы заботились о них, долгое время лишенных любви и ласк.
Обычно все празднества торжественного въезда в Париж завершались турниром.
На улице Сент-Антуан на огромном ристалище, напоминавшем ярко-зеленый ковер, раскинутый между Бастилией и замком Турнель и окруженный виноградниками и вишневыми садами, собрались рыцари со всех замков королевства.
В турнире приняли участие и оба принца.
Под приветствия парижан королева Элеонора в окружении прекрасных дам воссела на трон, установленный на помосте. Диана разместилась возле королевы. Генрих издали любовался ею. Это было, как ослепление, причиняемое ярким солнечным светом, и головокружение, вызванное сильным биением сердца. Она, самая блестящая из всех дам, своей ослепительной красотой лишила его покоя. Все в ней было совершенно, начиная с высокого лба до глаз цвета сапфира, правильной формы носа, безукоризненного овала лица, нежного оттенка белоснежной кожи и коралловых губ. Ее глаза устремились на него, и взгляды их встретились: она желала ему удачи. Генрих волновался – это было его первое боевое крещение. Он должен одержать победу во имя Прекрасной Дамы!..
Принцы прогарцевали по ристалищу. На обоих были позолоченные доспехи, украшенные геральдическими лилиями. Пажи несли их знамена, которые принцам надлежало преклонить к ногам тех дам, за чью любовь они, как молодые рыцари, собирались бороться.
Дофин избрал королеву Элеонору.
Генрих свой выбор сделал уже давно! Его стяг опустился перед Дианой де Пуатье.
Этой Даме он, как истинный рыцарь, решил служить до самой смерти. Ему было двенадцать лет, и для него светоч рыцарства царил над миром насилия и лжи. Бог, честь и прекрасная женщина составляли для юного Генриха триединое понятие о вере, уважении рыцаря к своим обязанностям и высоких представлениях настоящего благородства! Без рыцарства общество и церковь станут легкой добычей худших из людей, таких как Цезарь Борджиа и Карл V, был убежден Генрих. Для себя он в тот день твердо решил: «В один из прекрасных дней, после того как я совершу несколько выдающихся подвигов, Диана будет моей!»
Вскоре в возрасте семидесяти двух лет скончался великий сенешаль Нормандии Луи де Брезе, супруг Дианы.
Путь к сердцу Прекрасной Дамы был свободен.
И вот теперь эта ненавистная свадьба встала на его пути к заветной цели.
Пополудни королевская кавалькада прибыла в Марсель, и Генриху, вопреки его желаниям, пришлось оторваться от воспоминаний и вместе со всеми отвечать на приветствия многотысячной толпы.
Весть о прибытии короля, блистательных дам и сеньоров быстро разнеслась по городу. Этого приезда ждали с нетерпением. Город заполнялся ликующими марсельцами, которых интересовали не разукрашенные экипажи и носилки, не нарядные придворные, а прежде всего Франциск I.
Король ехал по Марселю верхом на вороном коне в пурпурном бархатном плаще, расшитом лилиями. Его красивое лицо, еще совсем недавно омраченное тревожными думами, излучало улыбку! Величественный облик, наполненный светом и радостью, вызывал
Генрих внимательно прислушивался к возгласам марсельцев.
– Славный король!
– Даже ростом наш король выше всех!
– В его царствование Франция помолодела!
– Дофин так похож на отца!
– Если бы! Франциску I нет равных! И навряд ли будет!
– Возможно, вы и правы! Дофин лишь бледное подобие своего отца! В нем нет величия Франциска.
На Генриха никто не обращал внимания. Про себя он отметил, что и на этот раз находится в тени. Главное для всех – король и дофин, хотя центральным лицом предстоящего события является он, герцог Орлеанский. Впервые он задумался, как хорошо быть королем, особенно, когда влюблен в Прекрасную Даму, а, чтобы завоевать ее сердце и достигнуть вершин власти, надо самому научиться управлять и распоряжаться своей судьбой.
Шумная толпа сопровождала короля до расположенной рядом с портом площади, на которой сотни мастеров за короткое время возвели грандиозный деревянный дворец. Он соединялся крытой галереей с дворцом графов Прованских и царил теперь над всей округой. Новое здание было предназначено для наместника святого Петра и его кардиналов. Во дворце графов Прованских, благоустроенном согласно вкусу Франциска, предстояло разместиться королю и его окружению.
У ворот дворца короля поджидал любопытный марсельский люд, прибывший сюда со всех концов города. В толпе подданных короля можно было увидеть простых горожан, ремесленников, торговцев, женщин с детьми, солдат, монахов. У всех было одно желание: пережить мгновение счастья от встречи со своим королем. О предстоящей свадьбе второго сына короля никто и не вспоминал, главное – увидеть Франциска I.
Уже на площади каждый старался протиснуться к нему поближе, коснуться хотя бы края его одежды, бросить к копытам коня цветы. Телохранители старались оттеснить наиболее любопытных и настойчивых, забывающих о том, что особа монарха неприкосновенна.
Главный распорядитель французского двора Анн де Монморанси в окружении именитых сановников города поджидал короля у входа в новый дворец. Созданное за очень короткие сроки, это здание вызывало искреннее восхищение.
Анн де Монморанси, приблизившись к сошедшему на землю королю, трижды пытался преклонить перед ним колено, но Франциск, довольный увиденным и тем, что его опасения, будто строительство дворца не будет завершено к приезду папы, оказались напрасными, каждый раз удерживал его словами:
– Молодец! Не подвел своего короля! Уверен, Его Святейшество будет доволен!
Вместе с Монморанси король прошел в новый дворец.
Франциск расхаживал по залам, внимательно рассматривал ковры, гобелены, картины, статуи, мебель. Он любил роскошь и удобства и был удовлетворен, что в отведенных для высокого гостя покоях все соответствовало самым изысканным вкусам! Его Святейшество был из рода Медичи и, без сомнения, вкус имел утонченный. Монморанси вовремя успел доставить в Марсель ценные предметы из королевских замков в Амбуазе и Блуа. Стены личных покоев папы были украшены фламандскими гобеленами на библейские сюжеты, настоящими шедеврами, которые вывешивались в самых торжественных случаях: Давид и Голиаф, Поклонение Волхвов, Крещение, Распятие… Каждая деталь в убранстве дворца подчеркивала, что он предназначен для приема человека, могущество которого простиралось на весь христианский мир. Великолепие залов было великолепным даже для короля, привыкшего к роскоши: фрески на стенах, потолки с позолотой, мраморные консоли, обтянутые шелком стены, мягкие восточные ковры на полу из мраморных плит, изысканная мебель, соответствующая этим величественным залам. Зная о любви папы к певчим птицам, в помещениях разместили клетки с золотыми колокольчиками и разноцветными лентами, в которых пичужки и канарейки уже распевали свои песни.