Терновый венец офицера русского флота
Шрифт:
Все это позволило А.Ф.Керенскому объявить генерала «мятежником», который пожелал стать диктатором, и организовать его арест.
После ареста генерала от инфантерии Л.Г.Корнилова, на флот поступила следующая юзограмма:
Юзограмма № 10620
Срочно. Гельсингфорс. Командующему Флотом
Генерал Алексеев прибыл в Могилев сегодня, арестовал генерала Корнилова и прочих причастных к этому лиц.
Генерал Алексеев вступил в исполнение обязанностей Начальника моего Штаба. Мятеж подавлен. Предписываю флоту быть особенно бдительным и находится
Следует быть готовым к попытке высадки в Мевнимуотто с целью поднять восстание в Финляндии
Верховный Главнокомандующий Керенский
По информации из Петрограда, которую довели до офицеров в Гельсингфорсе, вечером 26 августа Временное Правительство отказалось в угоду А.Ф.Керенскому объявить главнокомандующего генерала от инфантерии Л.Г.Корнилова бунтовщиком.
27 августа Л.Г.Корнилов отказался подчиниться указу А.Ф.Керенского о его смещении с должности верховного главнокомандующего. В ответ непокорный военноначальник был объявлен А.Ф.Керенским мятежником.
Мичману Садовинскому было понятно, что для А.Ф.Керенского это была лишь часть выполняемого им плана: сначала А.Ф.Керенский поменял либерального генерала А.А.Брусилова на сторонника жестких мер генерала Л.Г.Корнилова, затем согласился выдвинуть к Петрограду корпус генерал-лейтенанта А.М.Крымова, а после этого проводил переговоры со Ставкой, через князя Н.Н.Львова, с целью опорочить генерала Л.Г.Корнилова. А.Ф.Керенский распустил правительство и присвоил себе диктаторские полномочия, собственноручно отстранив Л.Г.Корнилова от должности…
— Несложно понять, — рассуждал Садовинский, — насколько противозаконны действия премьер-министра Керенского.
Мичман Садовинский понимал, что по существу, имел место не
«Корниловский», а «Керенский» мятеж, или точнее сказать, провокация со стороны А.Ф.Керенского с целью окончательно дезорганизовать армию и флот и укрепить собственную власть, стать диктатором. Конечно, Садовинский не знал, действовал ли А.Ф.Керенский в своих узколичных интересах или имел особые указания, но с помощью временных «союзников-большевиков» ему удалось остановить генерала Л.Г.Корнилова у стен Петрограда и, что будет дальше с этим «союзом» не мог сказать никто.
Эти события имели для морских офицеров в Гельсингфорсе самые тяжелые последствия. Фактически, флотские офицеры никак не участвовали в «Корниловском мятеже» и узнавали о происходящем в Петербурге, как и все, из газет. Но судовые комитеты потребовали от всех офицеров подписки о признании Временного Правительства и о непричастности их к корниловскому выступлению.
И опять не обошлось без офицерской крови! 30 августа на линейном корабле «Петропавловск» судовым комитетом, якобы за отказ дать подписку, были арестованы, а затем зверски убиты лейтенант Б.Тизенко, мичманы Д.Кандыба, К.Михайлов и М.Кондратьев. Очевидец этих событий пишет:
«Арестованных офицеров следовало доставить на Эспланадную пристань, где их должны были уже ожидать представители Центробалта. Однако,
Увидев это, офицеры стали требовать, что бы их везли именно на Эспланадную пристань, но конвой объявил им, что они приговорены к смерти и сейчас будут расстреляны! Когда офицеры были высажены, их выстроили спиной к морю… Им предложили проститься. Они только пожали друг другу руки. Раздался залп, и мичманы Кандыба и Кондратьев упали, а лейтенант Тизенко и мичман Михайлов остались еще стоять. Они были все в крови…
Матросы, как дикие звери, бросились на офицеров, стали их расстреливать в упор из револьверов, колоть штыками и бить прикладами. В результате вся грудь у них была изрешечена пулями, каждый имел не менее шестнадцати ран. Удары наносились в головы, от чего оказались пробиты черепа и выбиты зубы. Лейтенант Тизенко долго не умирал и просил скорее добить его. Несколько матросов прикладами выбили ему зубы, сломали нос и исковеркали все лицо. Потом их тела были… отвезены в покойницкую, где и брошены на пол. Вид убитых был ужасен: платье изодрано в клочья, некоторые были без сапог, все грязные и так изуродованы, что страшно было смотреть»…
Это убийство офицеров глубоко возмутило в Гельсингфорсе не только русских, но и местных жителей. Отдать последний долг погибшим явилось много совершенно посторонних флоту лиц. Могилы были сплошь усыпаны цветами».
Это зверское убийство ни в чем не повинных молодых офицеров в очередной раз ожесточило сердца офицеров флота. Но притупленное, за эти жуткие месяцы, сознание уже не воспринимало происходящее, как личную трагедию, и мичман Бруно Садовинский, продолжая служить на миноносце «Расторопный», лишь по тягучей боли в груди, почувствовал, что еще один рубец лег на его, уже такое измотанное сердце.
Очень тяжело переживали происходящее на флоте и другие офицеры. Несмотря на все усилия адмирала А.В.Развозова Балтийский флот продолжал катиться по наклонной плоскости.
Командир «Расторопного» капитан 2 ранга Александр Иванович Балас не выдержал, слег с болезнью сердца. 2 сентября 1917 года вышел приказ начальника 9-го дивизиона эскадренных миноносцев капитана 1 ранга Якубовского о назначении мичмана Воронина временно исполняющим обязанности командира «Расторопного», вместо заболевшего командира капитана 2 ранга А.И. Баласа.
ПРИКАЗ
Начальника 9-го Дивизиона эскадренных миноносцев Балтийского моря
эск. м. «Дельный» 2-го сентября 1917 г.
№ 175
На время болезни капитана 2 ранга Баласа мичман Воронин назначается временно командующим эскадренным миноносцем «Расторопный».
Капитан 1 ранга Якубовский
В другое время мичман М.М.Воронин этим назначением очень бы гордился, но сейчас друзья, проводив А.И.Баласа в госпиталь, собрались в кают-компании, как на поминки. Настроения не было никакого. Сидели за столом молча, ссутулившись, напоминая людей собравшихся помянуть только, что схороненного родственника.