Терпкость вишни

Сова Изабелла

— И она права, — сказал Даниэль. — Увы, после тридцати жизнь утрачивает вкус. А знаете почему? Потому что все самые важные воспоминания появляются раньше.

— А потом? — продолжала допрашивать Виктория с таким упорством, как будто этот проклятый четвертый десяток должен был у нее вот-вот начаться.

— Потом… Потом память представляет собой как бы уже полную чашу. В которую продолжает литься вода. Новые переживания уже не запечатлеваются в ней с прежней резкостью. Уже ничто не имеет особенного значения. Даже если

ты полетел на Марс, это все равно мелочь в сравнении с воспоминанием о том, как ты воровал яблоки в соседском саду.

— Господи… — дружно вздохнули мы. Все семеро. — Да, — кивнул Даниэль. — Поэтому копите воспоминания, пока чаша еще не полна.

СПУСТЯ ДВОЕ СУТОК

— …А несколько следующих дней ей надлежит питаться только тестом счастья…

— Кто тут говорит о счастье?

В кухню заглянула Мария, но тут же скрылась. Однако мы успели заметить, что выглядит она так, будто ее пожирает внутреннее пламя. И у пламени этого — мы это знали — было имя Стефан, хотя в кругах посвященных его называли «гуру».

— Наверно, он ее и вправду гипнотизирует, — прошептала Милена.

— А может, это феромоны? — высказала предположение Вика. — Я в сети видела такую рекламу. Платишь сорок баксов, и тебе присылают бутылочку. Ты душишься из нее, и мужиков притягивает к тебе, словно у тебя на попке два огромных магнита. Может, гуру тоже купил чего-нибудь такое…

— Так или иначе, но девку надо спасать, а то он ей окончательно выжжет мозги, — объявила Милена. — Когда я сказала ей, что гуру женат и у него есть дети, она только взглянула на меня, и все.

— А может, дым из камина, — продолжила строить предположения Вика. — Сидит она ежедневно в «Зингере» и вдыхает этот дым. Кстати, насчет жены… Милена говорила, что гуру ей сказал, будто уже несколько лет они живут с женой раздельно.

— Видно, не совсем раздельно, потому что она недавно родила ребенка. Третьего. Как-то на днях она ворвалась в «Пташиль» и набросилась на Марию с кулаками. «Если не отстанешь от моего Стефана, то я засуну руку в твое хайло, схвачу за язык и выверну наизнанку!» — орала она. Жуткий был скандал.

— А что Мария?

— Заперлась в туалете на несколько часов. Наконец бармен не выдержал, вышиб дверь и на руках вынес Марию в зал. Там она ждала до утра, пока не пришел гуру и все ей не объяснил.

— И что он на этот раз придумал?

— Стандартный набор, — сказала Милена, играя колокольчиками на ширме. — Что он дожидается развода, — тут она звякнула в колокольчик, — что его бывшая жаждет мести, — снова звон, — и хочет сломать ему жизнь, потому распространяет всякие враки. И еще он вытянул у нее кучу денег на точное исследование группы крови. Предыдущее якобы было фальсифицировано.

— Мария уже знает результаты?

— Пока нет. Они будут известны через месяц. Примерно тогда,

когда он откроет ей очередные каналы и высвободит потенциал.

— Как бы при открытии он не загнал ее в настоящий канализационный канал. Недавно он заставил ее ходить босиком по снегу. А следующие несколько дней питаться она должна только тестом счастья.

— Кто тут говорит о счастье? — Мария опять заглянула в кухню с тем же самым вопросом. Прямо какой-то ремейк.

— Не столько о счастье, сколько о духах, — пошутила Милена. Марыся действительно смахивала на привидение.

— О том единственном духе, который живет тут уже два месяца, — уточнила Вика.

Мария оглядела потолок. Сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух через нос.

— Я ничего не чувствую. Здесь чисто. Может, он в коридоре сидит?

— Мы о тебе говорим, — не выдержала Милена.

— Обо мне? Но вы же говорили о духе, который живет на кухне.

— Это просто шутка. Понимаешь? Посмотрись в зеркало. Настоящий дух.

— Не понимаю, в каком значении дух.

— В самом примитивном. Ты выглядишь как призрак.

— Ах, вы имеете в виду мою одежду? Я должна ее носить. Она стимулирует позитивное обращение энергии. После открытия каналов я постепенно вернусь к нарядам художественного кроя, но не сейчас. Я буду так ходить до третьего февраля. А в этот день произойдет освобождение, которое произведет сам гуру.

— Хочу надеяться, что это коснется и мозга, — буркнул Травка, до сих пор молчавший.

— С мозгом у меня все в порядке.

— Деточка, неужто ты не видишь, что с тобой происходит? — не выдержала Виктория. — Ходишь в простыне, ешь всякую дрянь, жуешь какую-то траву. Да посмотри ты на себя. В Средние века тебя сожгли бы на костре только за выражение лица.

— В Средние века царили дикость и невежество, — отрезала Мария.

— Не большие, чем те, которыми наполняет тебя этот старый фармазонщик в кожаной шляпе.

— Он дает мне счастье! — крикнула Мария и ринулась в ванную, шелестя полами своего развевающегося балахона.

— И это ты называешь счастьем? Да ведь ты ничего уже не чувствуешь, тебя уже нет! — крикнул Травка.

— Я совершила акт самоуничтожения, — любезно сообщила нам через дверь Мария. — Теперь я — элемент более совершенного существа.

— А когда тебе надоест, ты будешь знать, каким путем выбраться из Стефана наружу? — заржал Травка.

— Мне не надоест.

— Травка, я скажу тебе, как будет, — обратилась к нему Милена. — Это ему надоест. Он ее окончательно сожрет, а остатки выйдут оттуда, откуда им и положено выходить.

— Мария, ты предпочитаешь выйти из Стефана в твердой или в жидкой фазе?

Мария выскочила из ванной. Она метнула в нас трагический взгляд, липкий от черной туши.

— Вы ничего не понимаете. Ничего! Я ухожу. Не ждите меня.