Терра инкогнита. Книга 3

Ковалев Валерий Викторович

Пророченко с горя запил и через год умер, короче как в той пословице «всем дочкам по серьгам»

Но я почему-то был уверен, что это не последняя наша встреча с Кучковским и оказался прав.

Между тем, тучи над нашими головами постепенно сгущались.

За год до моего прихода, прокуратурой, при участии ОБХСС, были выявлены крупные хищения в городском ресторане «Донец», где отцы города с размахом принимали высоких гостей из Киева и областного центра. В результате его заведующая попала в места «не столь отдаленные» с конфискацией всего нажитого,

а тогдашнего первого секретаря Гребенникова (по тихому), отправили на заслуженный отдых.

На его место, обкомом был назначен Мозолев, у которого сразу же не сложились отношения с Веденеевым.

Он был переведен из соседнего города, где тоже являлся Первым, по виду был осанистым и с волевым характером, что сразу же сказалось на работе партийно-хозяйственного актива – который завертелся как ужаленный.

К тому времени меня избрали секретарем парторганизации и вместе с прокурором я регулярно посещал это таинство.

Впрочем, в нашу деятельность, Первый особо не вмешивался, и Виктора Петровича на ковер не вызывал, относясь к тому достаточно уважительно. Однако вскоре между ними возник конфликт, послуживший прелюдией для целой серии бурных событий.

Без согласования с прокурором, который в тот день был на совещании в области, по телефонному запросу зонального прокурора* я подготовил и направил в облпрокуратуру информацию о фактах штурмовщины на шахтах объединения, сопровождавшихся спаиванием шахтеров дирекциями в дни повышенной добычи*.

Они были введены Министерством угольной промышленности СССР с 1935-го года после установления Всесоюзного рекорда нашим земляком Алексеем Стахановым на шахте «Центральное Ирмино»

Более опытные коллеги из других прокуратур оказались прозорливее и по своим объединениям (где все было аналогично) в областную прокуратуру таких фактов не представили.

В результате, на состоявшемся вскоре в обкоме партии по этому вопросу совещании, с участием представителя ЦК Компартии Украины, Первомайск оказался в центре внимания. Мозолев получил серьезный нагоняй и решил разобраться с прокурором.

Для этого, на следующий день вызвал к себе Генерального директора п/о «Первомайскуголь» Пророченко, а заодно директоров всех шахт, по которым проехались на совещании в обкоме.

Как нам стало известно позже, перед ними была поставлена дилемма* – признать факты пьянок на предприятиях в дни повышенной добычи, за что получить партийные взыскания, или опровергнуть информацию прокуратуры, обвинив ее в предвзятости, и остаться при своих интересах.

Естественно, угольный генерал с директорами выбрали второе.

После этого, в качестве «мальчиков для битья», в горком пригласили нас с прокурором.

К слову, Виктор Петрович ни тогда, ни позже, ни разу не упрекнул меня в излишней самостоятельности. Разговор у Первого шел на повышенных тонах. Директорам был явно не по себе, и они блудливо водили глазами.

В заключение Мозолев заявил, что мы должны представить объяснения организаторов и участников, якобы имевших место пьянок, в противном случае нас

будут судить партийным судом и отберут партийные билеты.

Я тогда еще был «не пуганый», и чуть было не вступил с ним в спор, однако не успел – шеф здорово прищемил мне под столом ногу.

Когда после завершения мероприятия мы вышли на свежий воздух и закурили у горкомовских елей, идущие следом директора попытались объясниться.

– Лучше подумайте, во что вы вляпались, – оборвал их Веденеев. – Завтра мы займемся этим вопросом вплотную.

Те ретировались к черневшим на стоянке «Волгам» и отправились давать стране угля. Как говорят шахтеры, «мелкого, но много».

По возвращению к нам, Виктор Петрович доложил о ситуации прокурору области Зимарину и попросил направить нам для содействия в дальнейшей проверке «зонального» старшего прокурора отдела общего надзора Ушакова. Тот согласился и на следующее утро Леонид Васильевич был у нас.

Это был ражего вида* дядька, в чине старшего советника, и как я уже знал, с мертвой хваткой.

Он тут же по прямой связи вышел на Первого и сообщил о цели визита. Мозолев попросил уведомить его о результатах и предложил выделить для участия в проверке заведующего угольным отделом.

– А зачем мне ваш «цербер»? Я и без него разберусь, – заявил Леонид Васильевич, вслед за чем отключился.

– Ну что, моряк, заварил ты кашу, будем расхлебывать,– сказал он, уставив на меня свои буркалы*. – Информация-то хоть надежная?

– От председателя комитета народного контроля Ермакова, с исходящим номером и его подписью, кроме того могу дополнить ее объяснениями нескольких горняков.

– У тебя что, есть среди них знакомые?

– Да. В свое время вместе учились в Кадиевском горном техникуме*, двое работают горными мастерами на здешних шахта.

– Добро, это уже лучше, – хмыкает наш зональный*. Будем доказывать очевидное и вероятное. Виктор Петрович, сколько попало в информацию шахт?

– Пять из шести, кроме «Горской»

– Мы с тобой берем четыре, Ковалев одну, где больше всего нарушений.

– Твоя задача (тычет в меня пальцем) получить объяснения, подтверждающие нашу информацию. Чем больше, тем лучше и желательно не только у работяг. Понятно?

– Точно так.

Через полчаса, на нашей «Волге», выезжаем на эти предприятия. Все они за чертой Первомайска, в зеленых долинах и цветущей степи, над которыми росчерки перистых облаков и сиянье солнца.

– Лепота*, – довольно гудит рядом Ушаков, – а то совсем захирел в этих гребаных кабинетах.

– Есть мнение поработать без перерыва на обед (оборачивается к нам Веденеев), а потом заедем на Донец, в одно тихое место.

– Не возражаю, – значительно говорит куратор.

Вскоре меня высаживают у административного корпуса шахты «Карбонит», на которой трудятся около пятисот горняков, а сами следуют дальше.

Директор на месте и явно не в восторге от визита.

Тем не менее, мне выделяют для работы кабинет и разбитную даму – инспектора отдела кадров.