Terra Insapiens. Дороги
Шрифт:
На ярмарочной площади они наткнулись на Лонгрина. Лонгрин оглядел Шута подозрительно.
– Ты чего мокрый, купался что ли?
– Ага! – бодро сказал Шут, подмигнув Артуру. – Спасался от пламени адского в речке.
– От пламени адского тебя и речка не спасёт, – пробурчал Лонгрин.
Он махнул рукой кому-то и вскоре подошли Винтер с Дироном.
– Где Виконт? – спросил Лонгрин.
– Мы увели его в корчму. Он обжёг руку, пытаясь тушить пожар.
– Почему вы не с ним?
– Он отослал нас на помощь
– Пойдёмте к Виконту! – приказал Лонгрин.
В корчме было многолюдно. Все горячо обсуждали пожар и его причины.
– Говорю тебе, – кричал меднорожий мужик, – это старая ведьма накликала пожар. Слышал, что она говорила днём на площади? Может быть, она сама и подожгла. Её саму надо на костёр. Вот увидишь, гореть ей в огне и здесь, и в аду!
Свита Виконта поднялась по скрипучей лестнице наверх, к гостевым комнатам. Артур пошёл следом.
В комнате Виконта сидело несколько человек. Хозяин корчмы рассказывал – как он ловко боролся с огнём, отстаивая своё имущество. Дочь хозяина меняла повязку на руке Виконта.
Артур почувствовал усталость от всех событий и шума. Заметив это, Шут взял его под локоть, отвёл в соседнюю комнату и указал на кровать.
– Ложись здесь и постарайся заснуть.
Последнее было лишним. Едва коснувшись головой подушки, Артур провалился в глубокий сон.
После столь бурной ночи Артур проспал до обеда. Проснувшись, он увидел, что Шута в комнате нет. За окном, на улице, кого-то распекал Лонгрин. Открыв ставни, Артур зажмурился от солнечного света. Вчерашней непогоды как не бывало. Только стало чуть-чуть прохладней.
Умывшись, он позавтракал тем, что обнаружил на столе, и вышел из дома.
– Вы не видели Шута? – спросил он Лонгрина.
– На речке он. Рыбу с Виконтом ловят, – хмуро бросил Лонгрин.
Артур отвязал свою лошадь и поехал неторопливой трусцой в сторону реки. После вчерашнего пожара дымились развалины сгоревших домов, возле которых бродили потерянно люди, собирая уцелевшую утварь и посуду.
На полпути он встретил возвращавшихся верхом с рыбалки Шута и Виконта. Виконт держал удочки, Шут – суму с уловом. Артур присоединился к ним.
– Добрый день, молодой человек, – улыбнулся Виконт. – Вы проспали замечательную рыбалку.
Шут вытащил из сумы среднего размера щуку, предъявил Артуру, и, разжав пальцы, бросил её обратно.
– Остальное – окуньки. Карпов в такой речушке не бывает, – с сожалением сказал он.
Пока в корчме готовилась уха, Артур с Шутом гуляли по ярмарочной площади.
– Ты чего такой кислый? Держи хвост трубой!
– Мне стыдно, что вы, а не я, бросились в огонь.
– Не бери в голову. У меня просто лучше реакция и больше опыта. Это не первый пожар, на котором я был. Эти домики, крытые сеном и соломой, горят каждый год.
На площади было по-прежнему оживлённо и многолюдно. Все разговоры
Посреди площади двое стражников расчищали площадку, грубо отталкивая всех, кто подвернулся под руку. Притащили большое, дубовое кресло и поставили в центре.
– Вон она, вон она! Ведут! – закричали мальчишки.
В самом деле, четверо стражников вели задержанную гадалку. Следом, гордо задрав двойной подбородок, в окружении слуг, поглядывая по сторонам, шагал аббат. Замыкал шествие начальник стражи Бертран.
Гадалку привязали к рыночному столбу, аббат плюхнулся в кресло. Стражники встали по периметру, оттесняя народ.
– Волею графа де Блуа, данной мне властью, объявляю суд над преступной гадалкой. Как твоё имя, женщина? – обратился он к гадалке.
Старуха смотрела на аббата исподлобья и что-то бормотала себе под нос.
– Говори громче! – рассердился аббат. – Как тебя зовут?
– Это Года из Манса, – наклонившись к аббату, сказал начальник стражи. – Она каждую ярмарку посещает. В прошлом году тоже безобразие устроила – всякие бредни рассказывала, народ смущала. До драки со стражей дело дошло.
– Слушай, женщина! – обратился опять аббат к старухе. – Ты обвиняешься в колдовстве, богопротивном и преступном, ты обвиняешься в поджоге и в пожаре, которые спалил десятки домов. Только милостью святого Мартина, нашего заступника, удалось избежать человеческих жертв. Что ты можешь сказать на это обвинение?
Старуха продолжала что-то бормотать. Казалось, она не отдаёт себе отчёта – где находится и что происходит? В толпе раздались смешки и хихиканье. Аббат рассердился уже не на шутку и оглянулся на начальника стражи.
– Прикажите хлестнуть её плёткой. Пусть поймёт наконец, что на мои вопросы надо отвечать громко и чётко.
Бертран кивнул стражникам и один из них несильно хлестнул старуху по ногам. Она вздрогнула и неожиданно завопила.
– Ах, ты, толстый боров! Гореть тебе в аду, что приказываешь бить невинную женщину. Десять чертей запрягают в повозку, большая честь для большого человека. Ждёт тебя адский котёл с кипящей смолой. Дрова горят весело – где он, где он, наш любезный аббат? Всё уже готово, чтобы вытопить из него жир… Развяжите меня! Развяжите, сто чертей вам в глотку!
Толпа захохотала, аббат нахмурился.
– Вздорная баба, отвечай на мой вопрос – ты призвала огонь на наш город, ты подожгла дома своим мерзким колдовством?
– Не обвиняй меня в колдовстве. Я говорю то, что вижу. Это дар от Бога. Я увидела огонь, прежде чем он разгорелся.
– Дар от Бога, говоришь? А, может быть, от дьявола? Сказано в Библии – гони прорицателей и гадалок. Покайся в своих грехах, признай свою вину, и я ограничу наказание позорной ямой и последующим изгнанием из Кардерлина. Если же будешь отрекаться и упорствовать в грехе, я прикажу тебя сжечь на площади – в назидание всем таким же, как ты, безумцам, погрязшим в своих грехах.