Terra Insapiens. Замок
Шрифт:
Часом позже, во дворе Паскаль с Адамом играли в шахматы Crazyhouse. Артур наблюдал, пытаясь понять правила игры. Паскаль всё время проигрывал, но это его только заводило, и он тут же предлагал ещё одну партию. Наконец, когда Адаму надоела игра, он незаметно сделал слабый ход и торжествующий Паскаль наконец праздновал победу.
Артур поинтересовался у Паскаля:
— А что это за Писатель, который издаёт газету?
— Увы, это не Достоевский, хоть он и прикрывается его именем.
— Он сумел поставить в тупик даже нашего Судью, — усмехнулся Адам. — Однажды принёс ему проект закона о всеобщей любви. Просил оформить юридически. Цитировал Пушкина: «Любви все возрасты покорны, её порывы благотворны». Ссылался на то, что Джульетте было четырнадцать лет, когда она полюбила Ромео. Говорил: «Цифры вздор! Почему в восемнадцать можно, а в четырнадцать нельзя? Это нарушение прав ребёнка.»
— В общем, тот ещё гусь! — добавил он.
Чуть позже Адам ушёл, а к Паскалю подошёл озабоченный Поэт.
— Нам надо решить — отрывок из какой пьесы будем ставить?
— Я предлагаю монолог Гамлета, — бросил Паскаль и продекламировал: «to be or not to be — that is a question!»
— Фу, как банально! — поморщился Поэт. — Давайте что-то оригинальнее.
— Шекспир не может быть банальным! — возразил Паскаль. — И проблема смерти никогда не будет банальной. Всё равно каждый человек для себя этот вопрос решает сам.
— Любая мысль, даже гениальная, будучи повторенной тысячи раз, становится банальностью. Я предлагаю поставить отрывок из Еврипида.
Теперь поморщился Паскаль.
— Поэт, вы застряли в античности, вас надо спасать. Это Сократ на вас так влияет… Не хотите Шекспира, давайте поставим Беккета. «В ожидании Годо» — вас устроит? Очень созвучно нашей действительности.
— Это могут неправильно понять, — произнёс Поэт, бросив беглый взгляд на верхние окна.
— Ага-а! Вот и цензура, — с иронией сказал Паскаль. — Тогда надо ставить мистерию «Новый рай» — воспеть наш остров и его Хозяина. Я набросаю сценарий, вы зарифмуете, Хозяин будет доволен.
— Вы всё шутите, а я серьёзно. Через четыре дня представление, а мы даже с пьесой не определились.
К собравшимся подошёл Сократ. Артур предложил свой вариант:
— Поставьте библейскую сцену, например, грехопадение Адама и Евы.
Сократ задумался.
— У нас нет Евы… Нет, Ева у нас есть, но она не в том возрасте. Она слишком молода.
— И Адам у нас есть, — добавил Паскаль — но он как раз староват — полторы тысячи лет всё-таки!
— Адама можешь сыграть ты, — предложил Паскалю Артур.
— Ага! — буркнул Паскаль. — А Демон сыграет змея-искусителя.
— Нет, в этом что-то
— Он же всеведущий! — съязвил Паскаль. — А у вас он в трёх соснах заблудился.
— В трёх яблонях, — поправил Артур.
— Нет у нас Евы, — срезюмировал Паскаль. — значит это отпадает.
— Если что-то античное, — генерировал Артур — можно визуализировать один из подвигов Геракла.
— Очистка авгиевых конюшен, — сходу подтрунил Паскаль. — Запашок будет — невероятный!
Тут появился Андрон и позвал всех на проповедь.
В этот раз Мессия сидел на стуле перед собранием. Белый голубь, посидев на его плече, видимо решил, что это слишком низко и уселся на голову. Мессия взял его на ладонь и подбросил вверх. Голубь взлетел и уселся на освещённый солнцем подоконник, откуда и наблюдал сверху вниз за происходящим. Дождавшись тишины, Мессия заговорил: негромко, но убедительно. Говорил он тезисами, сопровождая мысль движением руки. Мысль его, порой неровная, была пронизана крепким шнуром внутреннего убеждения.
— Я хочу рассказать вам об истинном счастье и об истинном смысле.
— Сколько видов счастья ведомо человеку! Хорошее здоровье, любимые люди, просторный дом, вкусная еда… От любви к сладкому до любви к Богу — огромное расстояние, но что-то общее всё-таки есть. Любовь к Богу обещает сладость блаженства.
— Все религии обещают человеку счастье. Буддизм учит человека быть счастливым. Иудаизм, христианство, ислам учат человека спасению души для вечной жизни в раю, то есть найти себе вечное счастье…
— Единственной серьёзной движущей силой в душе человека является желание счастья. Человеку не нужен смысл жизни, человеку нужно счастье; и, если он ищет смысл жизни, значит он глубоко несчастлив.
— Это наводит на две мысли: пессимистическую и оптимистическую. Во-первых, человек видимо изначально несчастлив, по самой природе своей, по факту своего рождения. Во-вторых, это предполагает огромное море счастья, доступного человеку. Ведь только несчастный может надеяться на счастье. Счастливому надеяться уже не на что.
— Человек стремится создать вокруг себя уютный мир, добыть предельно возможное счастье. Единственное, чего он хочет, — это долгой (в идеале — вечной) счастливой жизни.
— Счастье может быть целью, но не может быть смыслом. Смысл человеческой жизни выше. Человек — единственное существо, нуждающееся в смысле.
— Что меня не удовлетворяет в человеке? — желание счастья. Но ведь это естественно любому существу. Разве человек должен желать несчастья? Нет. Было бы хорошо, чтобы он желал чего-то большего. Чего, например? Человек оправдан, если он служит Богу.