Terra Insapiens. Замок
Шрифт:
Адам помолчал.
— Это ведь человек придумал время. Даже часы не знают — что это такое? Умей они думать, возможно они решили бы, что их предназначение — размешивать стрелками воздух. Это и есть великий смысл существования часов.
Небо стало светлеть, звёзды стали тускнеть.
Адам поднялся на ноги, огляделся и сказал:
— Нам пора возвращаться, уже светает.
Артур тоже поднялся, потянулся, посмотрел вокруг и спросил:
— Вы говорили про точку отсчёта — куда вы собирались попасть. Что это за точка отсчёта?
Адам
— Начало нашей эры… Христианской эры…
— И что вы хотели там делать?
Адам нахмурился.
— Давай об этом поговорим в другой раз.
Артур подобрал с пола верёвку с крюком.
— Кто пойдёт первым?
— Я пойду, — сказал Адам и, наклонившись, поднял деревянный щит, на котором они до этого сидели. Под щитом оказался люк и металлическая лестница, ведущая вниз.
— А можно было так? — удивился Артур. — Зачем же мы лезли по стене?
— Но это же интересно, — улыбнувшись, ответил Адам.¶
Седьмой день
Тёмная материя.
Во дворе Ева с Паскалем играли в бадминтон. Ева постоянно промахивалась, и Паскаль старался подавать ей точно на ракетку. Чёрный кот сидел сбоку и наблюдал за полётом волана.
— Филип! Принеси волан! Какой ты ленивый! — шутливо ругала своего любимца девочка.
Потом Ева устала, её заменил Андрон. Ева присела на скамейку рядом с Артуром. Артур угостил её яблоком. Надкусывая яблоко, Ева болтала:
— Вчера вечером Филипа два часа искала, а потом смотрю — идёт и мышку в зубах несёт. Я ему говорю: бессовестный, я тебе в обед целую котлету под стол кинула, а ты бедную мышку поймал, как будто голодный! Так он посмотрел на меня, повернулся и ушёл — обиделся.
Паскаль, отбив удар, улыбнулся и кивнул Еве. Та помахала ему рукой.
— Вчера на берег купаться ходила. Дядя Адам меня плавать учил. Я теперь и по собачьи могу, и на спинке умею. Сегодня он меня ещё по-лягушачьи научит.
— Как тебе здесь живётся — не скучно? — спросил Артур.
— Не-а! Отец меня математике учит и письму. Я уже дроби знаю и сказки все перечитала. Отец говорит, что корабль придёт и мне новые книжки привезёт, с картинками. Я люблю книжки с цветными картинками.
— Никто тебя не обижает?
— Не-ет. Отец ругает меня, что я слишком часто с больными общаюсь, а я говорю — а с кем мне общаться, с пальмами что ли? Он хочет меня с мамой отправить на большую землю, чтобы я в школу ходила.
— Паскаль будет скучать без тебя.
— Я тоже… Я уже ко всем привыкла. Дядя Сократ мне качели в саду сделал. Дядя Адам мне воздушного змея подарил. Мы его с башни запускали… Отец говорит: будь осторожней, они больные люди. А я думаю, они нормальные люди. Просто они живут каждый в своём мире. Они там заблудились и не могут найти дорогу назад. А мой отец пытается их вернуть.
Игроки в бадминтон
Пришёл Адам, разговаривая о чём-то с Ньютоном.
— Вы уже знакомы? — спросил Адам. — Это Артур, а это наш уважаемый учёный, которого мы называем Ньютон, хотя он на это сердится.
— Да я уже привык, — махнул рукой Ньютон — что на вас обижаться!
— В общем, вы обдумайте, что я вам сказал. Потом обсудим, — обратился Адам к Ньютону.
Тот кивнул и пошёл в свою комнату.
— Он действительно большой учёный? — поинтересовался Артур.
— Ну, большой, не большой — не знаю. Лет двадцать назад был перспективным молодым учёным. Даже участвовал в разработке коллайдера в ЦЕРНе. Потом у него пошла чёрная полоса в личной жизни и, похоже, она до сих пор не закончилась.
— А как он здесь оказался? Он не похож на сумасшедшего.
— А ты специалист по психиатрии? — лукаво улыбнулся Адам.
— Нет, конечно. Но я не понимаю, например, — зачем здесь Поэт? Он совершенно нормальный человек.
— Поэт? Да что ты! Настоящий поэт хорошо знает — что такое безумие. Он всегда ходит по грани. А вот кстати и он, лёгок на помине. И в очень расстроенных чувствах. Кажется, сейчас тебя будут опровергать.
Поэт явно убегал от Андрона, который шёл за ним следом.
— Оставьте, оставьте меня!
Он остановился как вкопанный и, размахивая руками, стал вопрошать всех и никого.
— Зачем меня положили в этот гроб, обтянутый кожей? Зачем мне дали в родственники обезьяну? Я не хочу быть человекообразной обезьяной, я хочу быть человекообразной чайкой.
— Человекообразная обезьяна, по Дарвину, является дальним предком обезьянообразного человека, — рассудительно произнёс Судья.
— Я не хочу быть обезьянообразным человеком! — взвизгнул Поэт. — Зачем это унижение?! Зачем меня посадили на какой-то костяной скелет из анатомического атласа? Я не желаю быть субъектом анатомии! Вы не представляете, какая мука для меня моё тело! Как я желал бы избавиться от него! Я наделён душой, способной объять весь мир. Почему моя душа должна мучиться в этом кожаном гробу? Вытащите меня, вытащите меня из гроба! Я живой, я живу, я задыхаюсь в этом гробу, я стучу кулаками — откройте, откройте, вытащите меня наконец! Это невыносимо!
Адам обнял Поэта и начал его успокаивать, что-то тихо начал ему говорить. Плечи Поэта вздрагивали от рыданий. Он снова вскинул голову и продолжил горячо объяснять уже Адаму:
— Зачем он рассказывает мне, что я кусок мяса с костями? Зачем он объясняет мне — как работают моя печень и желудок? Я не желаю знать о процессах пищеварения и дефекации. Моя душа оскорблена своим телесным воплощением. Она мечтает вырваться из тела, как из тюрьмы. Заберите моё тело, оставьте мне душу! Больше я ничего не прошу.