Terra Mirus. Тебе не кажется
Шрифт:
– Да что ты знаешь обо мне, сопляк? – аж побагровел от гнева дворф. – Кто ты такой, чтобы обвинять меня в трусости?! Ты поживи три года под боком у врага, делая вид, что самый обычный человек, а заодно не превращайся, не поднимайся в небо, не используй магию! Ах, да, и про друзей своих забудь, теперь ты сам по себе.
– Да я бы лучше удавился, – парировал ему сокол. – И кому ты рассказываешь про лишения? Пока ваша септима тут зады по укромным местам прятала, у повелителя Гаруды три лучших батальона только за первый год войны здесь полегло! В сражениях, под пытками да на опытах кровавых! А я три дня назад чуть в болоте не утоп, когда меня белобрысые подстрелили.
И тут дворф одним рывком откинул одеяло с колен, являя миру тонкие и затертые от времени синие спортивные штаны, свисающие с коленей пустыми тряпочками.
– Как там людская поговорка прошлой эпохи гласит? А, «нет ножек – нет мультиков»! – криво усмехнулся Геннадий. – На чем ты предлагаешь сражаться калеке, соколеныш, на палочке верхом? Или коляску оснастить арбалетами, пусть стреляет и перезаряжается на ходу? До такого даже ваш повелитель не додумался бы! А жаль, такой ресурс пропадает, еще же остальные конечности есть! Обязательно обратись к нему с этой идеей, а то я слышал, содержит он за счет казны всех калечных и убогих. Нечего золото зря переводить, пусть еще послужат народу.
– Заткнись, – буркнул Индра и опустился рядом с Илоной на кровать. Его уши побагровели от стыда, но признавать свою ошибку парень явно не желал. – Что же септима тебя не прикрыла, не послала весточку в наш мир? Неужели соплеменники бы отказали? Сделали бы ноги лучше прежних, бегал бы снова, как заяц, по лесам да полям…
– Как много «бы», – произнес старик после паузы. – Жаль, история не имеет сослагательного наклонения. Нет больше моей септимы, соколеныш. Вся в лапы к белобрысым попала, да и сгинула там. Поэтому не смогу я вам порталы открыть, даже если бы очень хотел, сам понимаешь, сил не хватит. Да и не в порталах дело, а в том, что на вас магия белобрысых действует хлеще, чем на людей, и потому вас вычислить легче легкого. Вам нужно думать, как трезвую голову сохранить и магию контролировать, чтобы не плескала направо-налево, а не о порталах. Это все, что я могу тебе сказать. А теперь сделай милость, катись с глаз долой. Тошно смотреть на тебя, говнюка.
– Но я… – поднял было руку парень.
– Индра, иди, – остановила его Илона. – Пять часов, пора на полдник стариков завозить. Алиса покажет, как.
– Но…
– Иди, я говорю. Девчата из отделения, которые сегодня за ними присматривают, вам помогут. Только бабу Галю не надо больше магией поднимать. Вдвоем с Мишкой пересадите. И не вздумай геройствовать! Всех нас выдашь.
Сокол растерянно моргнул раз-другой, но послушался – встал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
А Илона осталась. Зачем – непонятно, ведь Геннадий сейчас злой и расстроенный, и наверняка выгонит и ее. Но тяжелую голову терзали дурные мысли, с которыми она больше не могла оставаться наедине.
– А ты чего расселась? – перевел на нее взгляд старик. – Особое приглашение на выход нужно?
– Простите, Геннадий, – Илона машинально съежилась на кровати, пытаясь занять меньше места. – Мне очень неловко вас беспокоить…
– Молчи уж, – махнул он рукой, а затем хмуро уставился женщине в лицо. Глаза его были как два черных буравчика. – Илона, вот нормальная же ты баба, не круглая дура, как половина здешних. На кой леший ты с пернатыми связалась? Накличешь беду на свою семью, ой, накличешь…
И тогда Илона не выдержала.
– Моя дочка встретила белобрысых несколько
– Алиску-то? – ахнул дворф. Лицо его просветлело на мгновение. – Вот эту вертлявую наивную мартышку, которая весь мир готова обнять?
– Именно, – мрачно кивнула Илона. –А еще одна моя подруга – дракон, а вторая – феечка, и их убьют, если вычислят. Теперь вы понимаете, почему я готова связаться с кем угодно? Они предлагают войну, и мы с семьей решили содействовать. Потому что нас все равно убьют, рано или поздно, так или иначе. А Алису отправят… куда? Может, на кровавые опыты, как соколов?
Старик ничего не ответил, только нахмурился еще сильнее и опустил голову.
А Илону будто прорвало.
– Как жить дальше в таком мире, скажите на милость? – слезы градом покатились из глаз. – При мне четыре дня назад семью целую на площади заживо сожгли за то, что антибиотики своей младшей дочке искали, да попались. И пацан среди них был, ровесник Индры, а может, и младше. Как терпеть, как соглашаться, что это нормально? Геннадий, я понимаю, что вы не готовы к войне и вам страшно. Но все же помогите нам хотя бы советами! Мы ведь как слепые котята в этой битве, ничего не знаем и не понимаем. Я не буду вас часто беспокоить и мальчика сюда больше не пущу. Он отстанет, честно, я с ним поговорю.
– Гиннар, – вдруг буркнул старик.
– Что? – Илона торопливо вытирала мокрые дорожки со щек, чтобы дети не увидели, что она плакала, и не расслышала слово.
– Гиннар мое настоящее имя. Можешь так меня называть. Только не при бабках-сплетницах и не при дураках твоих. А остальные все равно не слышат нихрена. И повторюсь, зря ты в это влезла. Семья у тебя хорошая, что муж, что дите. И сама ты баба отзывчивая и душевная, и за свою доброту голову сложишь на «позорной» площади, уж прости. А я за соколенышей драться не желаю. Они к нам всю жизнь, как ко второму сорту относились, и вряд ли что-то поменялось даже за последние столетия. Тем более, в бою с меня толку никакого, сама видишь, я калека.
Дворф прикрыл коленки одеялом и подкатил к раковине, висевшей около стола. Затем налил в стакан воды, залпом выпил, выдохнул и продолжил.
– Но за ребят своих я отомстить хочу. Как подумаю о том, что с ними могли сделать и сделали, так кровь в жилах закипает. Поэтому, ежели чего непонятно, приходи, помогу. Только чтобы не видел никто из соседей, а то подумают еще, что я тебе стучу на них, житья мне потом не дадут. Я никого не боюсь, но нервы ни к черту, прибью еще ненароком.
– А то я их тайны и секреты не знаю, о выпитых втихушку бутылках с алкоголем, да окурках, закопанных в кадке с фикусом в углу холла, – фыркнула Илона, и тут же замерла. – Погодите, Ге…ннар, вы пьете воду из крана? Но она же какой-то дрянью отравленная!
– Ну и что? – искренне удивился старик. – У дворфов желудок крепче железа. Конечно, мутит с нее преизрядно, блевать даже порой охота. Но нам проще, нас мать-земля чистит и спасает от чужого яда.
– Это как? – не поняла Илона.
– А вот так, – дворф снял крышку со стоящей на столе плошки и достал оттуда самый обычный кусок угля. Осмотрел его с довольным видом и сунул в рот. – Я его сам из березовых поленьев на поляне через дорогу жгу, отлично выводит любую придуманную белобрысыми потраву. Они в углеродистых соединениях не шарят, потому и не знают… Хочешь, кстати?