Терракотовый мальчик
Шрифт:
– «Фортом Бампоу» владеет отец Кит. Она часто играет. С прошлого вечера это уже одиннадцатый круг.
– Двенадцатый, Тесс, - поправила Кит. Широкая ухмылка во всю физиономию, верхняя губа едва не касается носа. И прямо в лоб: - Так когда умер твой отец?
Он застыл.
– А? Что?
– По спине мурашки, в животе спазм. Кит раздраженно повторила, повысив голос:
– Вопрос несложный. Когда умер твой отец? Он кашлянул, ответил, выделяя каждое слово:
– Откуда ты знаешь про моего отца?
– Потому что у тебя такой вид, словно твой отец умер, -
Теперь писклявым голосом говорил он:
– Что ты хочешь этим сказать?
Никто ни разу не говорил об этом так грубо и прямо. Скончался. Почил. Ушел. На небесах. Переселился в мир иной. Покинул нас. Пусть даже «протянул ноги». Но ни разу - «умер». Никогда.
– Да ничего не хочу. Только то, что сказала! Он медленно поднялся, соображая.
– Это Рей рассказал тебе о моем отце? Это от него ты узнала?
– Рей? Какой Рей?
– Тогда кто?
Рука у рта, покусывает палец и разглядывает его. Неловкость разлилась в воздухе, словно дурной запах.
– Ну, говори!
– Орри посмотрел на Тесс, ища поддержки, но та с интересом разглядывала зажатый в руке желтый мяч для гольфа.
Кит выдохнула:
– Терракота. Терракота, - повторила она ему.
– Не знаю никого с таким прозвищем.
– О Господи!
– застонала она.
– Ты что, рос в стае волков, ты Элен Келлер* {* Элен Адаме Келлер (1880 - 1968) - американская писательница и художница, ставшая слепоглухонемой вследствие перенесенной в раннем детстве скарлатины.} или иностранец? Терракота - это такой цвет, болван!
– Цвет?
– Да. Красновато-коричневый, - негромко пояснила Тесс, не поднимая на него глаз. Она покосилась на подружку, затем, не вполне уверенная, продолжила: - Кит видит всех людей в цвете.
– И ты терракотовый, - рявкнула Кит, больно ткнув его под ребра.
– А у терракотовых мальчиков отцы умерли.
У него в горле застрял комок, словно он поперхнулся.
– О чем вы говорите?
– Если тебе нужен синхронный перевод, обратись в ООН, Терракотовый Мальчик.
– Меня зовут Орри. Кит хмыкнула.
– Отличное имя. Но отца у тебя все равно нет.
– Оставь в покое моего отца. Заткнись.
– Он отшвырнул клюшку, пинком загнал мячик на «раф» и двинулся по склону к воротам.
– Ты чокнутая.
– Ты себе много позволяешь!
– закричала Кит. Физиономия, словно огромная лапа, сжимающая багровый шар.
– Ты нарушаешь правила, нужно вернуть клюшку и мяч. Почитай, это написано на твоей счетной карточке.
– Ты ненормальная, - прокричал он в ответ, комкая карточку и запуская в нее. Его отец умер, ушел почти два года назад, и никогда, ни разу до сих пор он не плакал. Никогда, нигде!
– Деньги не возвращают, это ты знаешь?
– Она тащилась за ним следом, пока он шагал к воротам.
– Никогда. Только в случае дождя.
Он вытер мокрые щеки тыльной стороной ладони. Отскочил, давая дорогу тетке, тянущей за собой двух мальчишек. Сипло прокричал у них над головами:
– Ты чокнутая. В самом деле чокнутая!
Он ударился плечом о левое колено Индейца и толкнул бедром турникет.
А они теперь стояли, изучая его. Кит, прижав клюшку ко рту, касаясь языком металла. Тесс рядом, бледная, с крепко сжатыми губами.
– Ну что вы уставились?
– Он снова толкнул вертушку, и снова безуспешно.
Тесс зашептала что-то на ухо Кит, потом отодвинулась:
– Пожалуйста. Ради меня! Кит вздохнула:
– Ладно, если ты хочешь, Тесс. Но давай побыстрее. Иди, скажи Терракотовому Мальчику.
– Чертовы ворота! Заело или…
– Орри, ты толкаешь не в ту сторону, - сказала Тесс.
Только этого еще не хватало: велосипед исчез.
Обратно к Гудкинду пришлось идти пешком и по дороге придумывать бесконечные извинения. Он поймал Рея перед обедом у двери столовой. И выложил все, как было.
Орри был готов ко всему, только не к такой реакции.
– Я рад, что тебе хватило смелости все рассказать. Велосипед старый. Маме лучше ничего не говорить. Пусть это останется между нами. Идет?
Рей протянул руку, и Орри ответил на рукопожатие.
– Идет.
– Но я попрошу тебя об одолжении. Орри взволнованно глотнул:
– Да?
– В следующий раз, когда будешь брать велосипед, убедись, что цепочку и замок ты тоже прихватил. Ладно, Орсон?
– Я не… ладно, Рейборн!
– И подстригись. Ты что, в хиппи готовишься?
Орри мог бы провести все лето, больше не заглядывая к «Бампоу». Он так и собирался, но как-то вечером, после обеда, маме ужасно захотелось фисташкового мороженого, и Рей, готовый, как обычно, выполнить любое ее желание, подхватил:
– Я и сам не откажусь от порции с шоколадной стружкой.
– Он как-то странно заморгал, у него явно потекли слюнки.
Они втроем отправились в деревню на озере Арнольд.
Когда, переходя улицу, он взял ее за руку, Орри решил: пора смываться. Они больше не пытались что-либо скрывать, один раз он даже видел, как они целовались.
– Что-то мне не хочется мороженого, - сообщил он.
Они договорились о месте и времени встречи и разошлись в разные стороны.
Орри сидел на скамье возле «Галереи чудес», изучая увесистый пакет с помадкой, а она оказалась у него за спиной.
– Я тоже больше всего люблю «Роки-роуд».
Июль. Середина недели на озере Арнольд. Сыро. Неоновые огни дрожат в лужах. Ночные бабочки кружатся под фонарями. Детишки жуют пирожки и мусолят стаканчики с мороженым. Их мамаши и папаши ахают и охают над шедеврами местных умельцев, которые самим местным и даром не нужны. Молодожены сюсюкают и воркуют, но каждый думает про себя, что лучше бы они поехали в Поконос. Байкеры мчатся по авеню Чамплейн, копы летят за ними вслед. Панки с пачками «Кэмела» в рукаве спрашивают огонька у взбудораженных мамаш и их любопытных дочек. Школяры без рубашек и башмаков отираются под дверьми ресторанов, на которых висят таблички «Посетители без рубах и обуви не обслуживаются». А Орри мучительно соображает, о чем же говорить с Тесс.