Территория выжженной любви
Шрифт:
Об этом мало кто сейчас знает, тогда же это держали в строжайшем секрете. Дело касалось пожаров в самолётах. Лётчики тушили пожар и сажали самолёт, но бывало, что из пассажиров не выживал никто. Нет, они не погибали от разгерметизации или ожогов. Всему виной – пластмассы. При горении пластмасс выделяется такое количество дымной ядовитой дряни, что достаточно несколько вдохов и – каюк.
Какое отношение к пожарам в самолёте имеет моя тёща? Самое непосредственное: она работала на военной кафедре Одесского медицинского института.
И вдруг Министерство авиации спускает кафедре хозрасчётную тему по исследованию горения пластмасс. Все оживились – дополнительный заработок никому не помешает.
Константин Георгиевич, завкафедрой, здесь царь и бог. Он полковник медицинской службы, но отчего-то в отличие от своих коллег, любит ходить по кафедре не в форме, а в сером костюме. Вот и сейчас он идёт по коридору, неся кому-то благую весть, а кому-то выговор и увольнение.
Из-за чуть приоткрытой двери видны головы сидящих за столами студентов, и слышен голос преподавателя:
– Итак, Сергеев, я жду ответа.
– Иприт, зарин, зоман, – говорит, запинаясь, студент.
«Всё верно», – улыбается завкафедрой и идёт дальше, в секретную часть.
Там, худая и надменная, сидит моя тёща. Услышав звук открывающейся двери, она видит Константина Георгиевича и вздрагивает.
– Людмила Васильевна, – обратился завкафедрой к ней, – Вас подключать к хозрасчётной теме?
– Конечно, Константин Георгиевич, я обеими руками «за»!
– Смотрите, результаты экспериментов должны быть абсолютно достоверными. И помните, если что не так, то нас по головке не погладят. Дело идёт о жизни людей…
– Я понимаю всю меру ответственности.
Ха-ха-ха! Понимает она! Тёща даже не подозревала, в какой ад она ввязалась…
Поначалу всё шло неплохо. Техник Митя почти месяц сооружал из плексигласа специальную камеру. Через хозчасть заказали огромную партию белых мышей. Мрачные ребята из Аэрофлота привезли образцы пластмасс.
– Задача у нас простая. Надо подобрать такое количество пластмассы, которое при сжигании в камере, оставит в живых ровно половину мышей. Понятно? – объяснил задачу завкафедрой.
– Понятно, – хором ответили тёща, Митя и ещё пять сотрудников, которые работали над хоздоговорной темой.
Распределение обязанностей было такое. Тёща смотрит за мышами, проводит эксперименты и записывает результаты. Митя смотрит, чтобы камера не сгорела к чертям собачьим и осуществляет мелкий ремонт. Остальные же пять сотрудников-аспирантов, примазавшихся к хлебной теме, путаются под ногами, обсуждают результаты в курилке, получают деньги,
Первый эксперимент Константин Георгиевич провёл сам.
– Запускаем в камеру пятьдесят мышей. Закрываем дверцу. В ёмкость помещаем пять грамм пластмассы. Поджигаем пластмассу, включаем вентилятор, – комментировал свои действия завкафедрой.
Вся семёрка подчинённых замерла, наблюдая за действием начальства. Пластмасса загорелась, но дым вместо того, чтобы идти в камеру к мышам, предательски начал расползаться по лаборатории.
Завкафедрой закашлялся. Все стояли в ступоре: в присутствии начальника никто не смел проявить инициативу. Пауза затягивалась, а дым валил всё больше. Митя не выдержал и бросился открывать окно на улицу.
– Потушите эту дрянь, – с трудом проговорил завкафедрой, указывая на ёмкость с пластмассой и продолжая кашлять.
Тёща бросилась выполнять распоряжение руководства. Пинцетом она схватила ёмкость с горящей пластмассой, но неудачно – в суматохе она задела дверцу в камеру. Та открылась. Мыши начали разбегаться по столу. Тёща взвизгнула и, вместо того, чтобы выбросить пластмассу в приготовленное заранее ведро с водой, уронила ёмкость на пробегающую рядом мышь. В этот момент Митя, успев подбежать к столу, накрыл зверька своим шарфом. На счастье шарф не загорелся, и пластмассу удалось потушить.
– Кто-то из вас камеру на герметичность проверял? – в ярости прорычал Константин Георгиевич.
Аспиранты, поглядывая друг на друга, вяло пожимали плечами. Наконец за всех высказалась одна девица в очках:
– Мы отвечаем только за научную часть работы, – её бойкость была обусловлена близким родством с ректором института.
Константин Георгиевич долго смотрел на неё, потом вздохнул, перевёл взгляд на Митю с тёщей и сказал:
– Вам двоим – по выговору.
– Понятно, – вяло отозвался Митя.
– Что тебе понятно? Чтобы завтра проверил камеру на герметичность, и где хочешь, ищи более мощный вентилятор.
– Найду, не беспокойтесь. На радиобазаре куплю за свои деньги.
– Да уж, поторопись, из-за твоей халатности чуть всю кафедру не отравили. Ты виноват, ты и отвечай.
– Константин Георгиевич, – попыталась в этот момент что-то сказать тёща. – Ему-то понятно, за что выговор. А я в чём виновата?
– Во-первых, Вы не проследили за готовностью оборудования. А ведь в дальнейшем Вам на нём работать. И, во-вторых, поспешными действиями сгубили ценного зверька, нужного нам для экспериментов.
Тёща хотела сначала возразить, но потом решила благоразумно промолчать. И тут на помощь ей пришёл Митя:
– Да ничего она не сгубила!
– Ты о чём? – пробурчал Константин Георгиевич.
– Жив господин Горелый, – сказал Митя, показывая притаившуюся на ладони мышку.
– Что за «господин горелый»?
Конец ознакомительного фрагмента.