Террор

Симмонс Дэн

В последнюю ночь на льду палатку разорвало ветром, и они вылезли из спальных мешков и пошли наобум дальше на юго-запад, чтобы не замерзнуть до смерти. Они избавились от излишков провианта и одежды и продолжали тащить сани только потому, что нуждались в воде, дробовиках, патронах и порохе. Какое-то крупное существо шло следом за ними в течение всего похода. Они слышали, как оно бродило вокруг них в темноте по ночам.

Отряд Дево — по-прежнему двигавшийся прямо на запад, мимо «Террора», находившегося в трех милях к югу от них, — был замечен на северном горизонте рано утром на двадцать первый день похода. Их заметил вахтенный с «Эребуса»,

хотя сам корабль к тому времени уже погиб: раскололся в щепки и затонул. Дево и его людям крупно повезло, что вахтенный, ледовый лоцман Джеймс Рейд, еще до рассвета забрался на громадный айсберг, служивший частью декораций Венецианского карнавала, и увидел людей в бинокль при первом проблеске зари.

Рейд, лейтенант Левеконт, судовой врач Гудсер и Гарри Пеглар возглавили отряд, который отправился вдогонку за санной командой Дево и привел людей обратно, мимо груды сломанных досок, мачт и спутанных снастей такелажа, оставшихся от затонувшего корабля. Пятеро мужчин из отборной команды Дево последнюю милю пути до «Террора» уже не могли идти сами, и их пришлось везти на санях. Шестеро человек с «Эребуса» из числа участников похода, включая самого Дево, не сдержали слез при виде своего разрушенного дома.

О том, чтобы направиться коротким путем на северо-восток к Бутии, теперь говорить не приходилось. После беседы с Дево и прочими изнуренными мужчинами Фицджеймс и Крозье сошлись во мнении, что лишь немногие из ста пяти оставшихся в живых человек в состоянии проделать путь до Бутии, а большинство неминуемо погибнут на льду в таких условиях, даже если дни станут длиннее, температура воздуха немного повысится и солнце будет светить ярче. Вероятность наткнуться на открытые каналы во льдах только усугубляла опасность подобного предприятия.

Теперь вопрос стоял так: либо они остаются на кораблях, либо становятся лагерем на Кинг-Уильяме и в скором времени выступают на юг, к реке Бака.

Крозье решил начать эвакуацию на следующий день.

Перед самым заходом солнца и привалом на обед вереница саней наткнулась на отверстие во льду. Они остановились, и пять саней со своими упряжными встали кольцом вокруг дыры. Далеко внизу чернел круг воды — первая открытая вода, которую они увидели за последние двадцать месяцев.

— На прошлой неделе, когда мы тащили полубаркасы в лагерь, этого здесь не было, — сказал матрос Томас Тадмен. — Видите, как близко проходят колеи от полозьев. Мы бы заметили дыру, точно. Здесь ничего не было.

Крозье кивнул. Это была не обычная полынья — так русские называли редкие отверстия в паковом льду, не замерзавшие круглый год. Толщина льда здесь составляла свыше десяти футов — меньше, чем у твердого пака вокруг «Террора», но достаточно, чтобы выдержать каменное здание, — однако нигде поблизости не наблюдалось никаких сдвинувшихся под давлением ледяных плит и никаких трещин. Такое впечатление, будто кто-то взял гигантскую пилу вроде тех, что имелись на обоих кораблях, и пропилил идеально круглое отверстие во льду.

Но корабельными пилами не пропилить лед толщиной десять футов.

— Мы можем пообедать здесь, — предложил Томас Блэнки. — Перекусить на морском берегу, так сказать.

Мужчины отрицательно потрясли головой. Крозье согласился с ними — он задавался вопросом, испытывают ли все остальные такую же смутную тревогу, какую вызывает у него идеально круглая дыра во льду и черная вода глубоко внизу.

— Мы

сделаем привал примерно через час, — сказал он. — Лейтенант Литтл, скомандуйте вашим саням двигаться первыми, пожалуйста.

Прошло, наверное, минут двадцать — солнце скрылось за горизонтом с почти тропической внезапностью, и звезды уже дрожали и мерцали в холодном небе, а возглавлявшие процессию морские пехотинцы взяли с саней фонари, но еще не зажгли, — когда рядовые Хопкрафт и Пилкингтон, прикрывавшие отряд с тыла, бегом нагнали Крозье, шагавшего рядом с последними санями.

— Капитан, — прошептал Хопкрафт, — за нами кто-то идет. Крозье вынул свою медную подзорную трубу из футляра, притороченного сверху к поклаже на санях, и на минуту остановился вместе с двумя мужчинами, в то время как сани продолжили путь в сгущающейся тьме, поскрипывая по снегу полозьями.

— Вон там, сэр, — сказал Пилкингтон, указывая здоровой рукой. — Может, оно вылезло из той дыры во льду, капитан. Как вы думаете? Мы с Бобби думаем, что именно так и обстоит дело. Может, оно просто пряталось там в воде подо льдом, выжидая, когда мы пройдем дальше, а потом погналось за нами. Как по-вашему, сэр?

Крозье не ответил. Он видел существо в подзорную трубу, еле различимое в сумерках. Оно казалось белым, но потому только, что на несколько мгновений вырисовалось на фоне грозовых туч, собиравшихся в черном небе на северо-западе. Когда существо поравнялось с сераками и ледяными валунами, мимо которых вереница саней проползла всего двадцать минут назад, стало легче оценить его размеры. Оно было очень крупным: выше Магнуса Мэнсона, даже когда передвигалось на четырех лапах, как сейчас. Для существа таких размеров оно двигалось легко и плавно — скорее по-лисьи грациозно, чем по-медвежьи неуклюже. Стараясь принять более устойчивое положение на крепчающем ветру, Крозье увидел, как зверь поднялся и пошел на двух ногах. Так он передвигался чуть медленнее, но все равно быстрее людей, волокущих сани весом в две тысячи фунтов. Теперь он возвышался над сераками, до вершины которых Крозье не достал бы, даже встав на цыпочки и вытянув руку вверх.

Потом стало темно, и он больше не различал существа на фоне торосных гряд и сераков. Вместе с морскими пехотинцами капитан нагнал санный отряд и положил подзорную трубу обратно в футляр; мужчины впереди налегали на упряжь, кряхтели, пыхтели и отчаянно напрягали силы.

— Держитесь поближе к саням, но постоянно поглядывайте назад и держите оружие наготове, — тихо сказал Крозье Пилкингтону и Хопкрафту. — Никаких фонарей. Вам придется полагаться только на свое зрение.

Громоздкие фигуры кивнули и отошли немного назад. Крозье заметил, что охранники в голове процессии зажгли фонари. Он больше не видел людей — только круги света, обрамленные гало из ледяных кристаллов.

Капитан подозвал Томаса Блэнки. Деревянная нога освобождала последнего от обязанности тащить сани, хотя подошва приделанного к протезу деревянного башмака была предусмотрительно утыкана гвоздями против скольжения. С ампутированной по колено ногой Блэнки просто не мог достаточно крепко упираться в лед и достаточно сильно налегать на упряжь. Но все знали, что ледовый лоцман скоро честно выполнит свою долю работы, если не физической, то умственной: знание ледовых условий станет жизненно важным, если они наткнутся на проходы во льдах и будут вынуждены спустить лодки на воду в предстоящие недели и месяцы.