Террористическая война в России 1878-1881 гг.
Шрифт:
Идеалом русского интеллектуала, примером отношения к своему народу Ф. М. Достоевский считал А. С. Пушкина, и этот пример старательно пропагандировал:
“…В Пушкине же есть именно что-то сроднившееся с народом взаправду, доходящее в нем почти до какого-то простодушнейшего умиления…
Положительно можно сказать: не было бы Пушкина, не было бы и последовавших за ним талантов. По крайней мере, не проявились бы они в такой силе и с такою ясностью, несмотря даже на великие их дарования, в какой удалось им выразиться впоследствии, уже в наши дни…
Ибо, что такое сила духа русской народности как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности? Став вполне народным поэтом,
Я думаю так: вряд ли мы столь хороши и прекрасны (об интеллектуалах-славянофилах.
– Р.К.), чтоб могли поставить самих себя в идеал народу и потребовать от него, чтоб он стал непременно таким же, как мы. Не дивитесь вопросу, поставленному таким нелепым углом. Но вопрос этот у нас никогда иначе и не ставился: “Что лучше - мы или народ? Народу ли за нами или нам за народом?” - вот что теперь все говорят, из тех, кто хоть капельку не лишен мысли в голове и заботы по общему делу в сердце. А потому и я отвечу искренно: напротив, это мы должны преклониться перед народом и ждать от него всего, и мысли и образа; преклониться пред правдой народной и признать ее за правду, даже и в том ужасном случае, если она вышла бы отчасти и из Четьи-Минеи (книги житий святых православной церкви только для чтения -“четьи” ежемесячно “минеи”.
– Р.К.).
Одним словом, мы должны склониться, как блудные дети, двести лет не бывшие дома, но воротившиеся, однако же, все-таки русскими, в чем, впрочем, великая наша заслуга.
Но, с другой стороны, преклониться мы должны под одним лишь условием, и это sine qua non: чтоб народ и от нас принял многое из того, что мы принесли с собой…”.
Эта проблема просвещения народа является более сложной, чем казалось бы, ибо проблема заключается не только в количестве школ и учебников, но шире и глубже - в качестве образования, и, как оказалось после жизни Ф. М. Достоевского - кто по идеологической позиции воспитывает навязчиво и ненавязчиво молодежь и взрослых со страниц газет, журналов, радио и сегодня самого мощного учителя и воспитателя - телевидения.
Ф. М. Достоевский очень любил свой народ и очень верил в его здоровую нравственную основу, и у него были конкретные основания, например - когда террористы-псевдонародники пошли со своей агитацией на бунт в народ, то иммунная система сознания русского народа сработала надежно, и “хождение” полностью провалилось даже в период, когда были крестьянские восстания после отмены крепостного права, поэтому он утверждал:
“Я очень наклонен уверовать, что наш народ такая огромность, что в ней уничтожатся, сами собой, все новые мутные потоки, если только они откуда-нибудь выскочат и потекут. Вот на это давайте руку; давайте способствовать вместе, каждый “микроскопическим” своим действием, чтоб дело обошлось прямее и безошибочнее. Правда, мы сами-то не умеем тут ничего, а только “любим отечество”, в средствах не согласимся и еще много раз поссоримся; но ведь если уж решено, что мы люди хорошие, то что бы там ни вышло, а ведь дело-то, под конец, наладится. Вот моя вера. Повторяю: тут двухсотлетняя отвычка от всякого дела и более ничего. Вот через эту-то отвычку мы и покончили наш “культурный период” тем, что повсеместно перестали понимать друг друга. Конечно, я говорю лишь о серьезных и искренних людях, - это они только не понимают друг друга; а спекулянты дело другое: те друг друга всегда понимали…”.
По поводу вышесказанного Достоевским можно заметить с высоты нашего времени, что великий мыслитель не мог предположить, что после молодых неопытных “псевдонародников” через несколько десятков лет придут опытные взрослые профессионалы-политтехнологи, и после их обработки народ не только легко поддастся на искушение: “Земля крестьянам! Заводы рабочим!”, но его расколют несколько раз на щепки: вначале рабочих и крестьян противопоставят верхним слоям и их же руками уничтожат, затем противопоставят крестьянам рабочих (продотряды и смертельный голод в деревне), и даже самих крестьян расколют на два противоборствующих другу другу “класса”: кулаки и беднота, во всех случаях осуществляя старый как мир и эффективный
“Утверждать же, что нищая и неурядная земля наша не может заключать в себе столь высокие стремления, пока не сделается экономически и гражданственно подобною Западу, - есть уже просто нелепость. Основные нравственные сокровища духа, в основной сущности своей по крайней мере, не зависят от экономической силы. Наша нищая неурядная земля, кроме высшего слоя своего, вся сплошь как один человек. Все восемьдесят миллионов ее населения представляют собою такое духовное единение, какого, конечно, в Европе нет нигде и не может быть, а, стало быть, уже по сему одному нельзя сказать, что наша земля неурядна, даже в строгом смысле нельзя сказать, что и нищая… Мы же утверждаем, что вмещать и носить в себе силу любящего и всеединящего духа можно и при теперешней экономической нищете нашей, да и не при такой еще нищете, как теперь. Её можно сохранять и вмещать в себе даже и при такой нищете, какая была после нашествия Батыева или после погрома Смутного времени, когда единственно всеединящим духом народным была спасена Россия”.
Вышесказанное верно, если русский народ будет “вариться” в своём “котле”, в своём “соку”, как это было в России раньше - до Петра I и даже до конца 19-го века. Но когда на сознание народа или “целевых групп” будет оказано извне сильное воздействие с целью замутить мозги и направить в “нужном” направлении, то без активного и эффективного идеологического противодействия возможно многократное повторение беды, а реалии современного глобального мира таковы, что избежать коварных идеологических атак на народы России не получиться, и вопрос стоит только - как этому противодействовать…
Всёсказанное касается других надежд - утопий - ошибок Ф. М. Достоевского:
“Тут уже подсказывается русское решение вопроса, “проклятого вопроса”, по народной вере и правде: “Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость. Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве”, вот это решение по народной правде и народному разуму. “Не вне тебя правда, а в тебе самом; найди себя в себе, подчини себя себе, овладей собой - и узришь правду. Не в вещах эта правда, не вне тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоем собственном труде над собою. Победишь себя, усмиришь себя - и станешь свободен как никогда и не воображал себе, и начнешь великое дело, и других свободными сделаешь, и узришь счастье, ибо наполнится жизнь твоя, и поймешь наконец народ свой и святую правду его…
Я не хочу мыслить и жить иначе, как с верой, что все наши девяносто миллионов русских (или там сколько их тогда народится) будут все, когда-нибудь, образованы, очеловечены и счастливы. Я знаю и верую твердо, что всеобщее просвещение никому у нас повредить не может.
Верую даже, что царство мысли и света способно водвориться у нас, в нашей России, еще скорее, может быть, чем где бы то ни было, ибо у нас и теперь никто не захочет стать за идею о необходимости озверения одной части людей для благосостояния другой части, изображающей собою цивилизацию, как это везде во всей Европе… Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского: он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово.
Вот наш русский социализм! Вот над присутствием в народе русском этой высшей единительно - “церковной” идеи вы и смеетесь, господа европейцы наши. О, есть много и других “идей” в народе, с которыми вы никогда не сойдетесь и признаете их прямо татарскими в европейском миросозерцании вашем”.
Я с болью представляю выражение лица этого русского гения, если бы он увидел, как через 40 лет обманутый, одурманенный его народ сбрасывает с храмов кресты и купола…
Но озвученная Ф. М. Достоевским идея русского нравственного социализма не была подхвачена массово русской интеллигенцией следующего поколения - в начале 20-го века, её сильно не хватало в 1916-1917 годы, и она очень актуальна в России сегодня - в начале 21 века. Ф. М. Достоевский: