Террористы (Terroristerna)
Шрифт:
– Хорошие женщины, – ответил Мартин Бек. – Точнее, хорошая женщина.
– Значит, новую жену завел. Я тоже. Все как-то веселее жить.
Рея подошла к ним.
– Рея, – обратился к ней Мартин Бек, – познакомься – старший прокурор Ульссон.
– Я уже догадалась.
– Все зовут его Бульдозер, – добавил Мартин Бек. – По-моему, у обвинения дела плохи.
– Да, половина обвинительного заключения рухнула, – согласился Бульдозер. – Но вторая половина прочно стоит. Бьемся об заклад на бутылку виски?
Рея поскребла в затылке
– Бутылка виски, – продолжал соблазнять Бульдозер.
– Нет, – ответил Мартин Бек.
Рея наклонила голову набок, словно собираясь что-то сказать. Но в эту минуту было объявлено, что судебное заседание возобновляется, и Бульдозер Ульссон побежал в зал.
Защитник пригласил своего последнего свидетеля, учительницу домоводства Хеди-Марию Вирен, загорелую женщину лет пятидесяти. Странно было видеть такой загар в краю, где даже погода, казалось, участвовала в заговоре против несчастных аборигенов. И Рокотун первым делом спросил:
– Откуда у вас такой загар?
– Канарские острова, – последовал лаконичный ответ.
– Из личной характеристики, с которой всем вам еще предстоит ознакомиться, явствует, что Ребекка Люнд – знаю, знаю, что она Линд, но я страдаю недугом, который никогда не поражал и, уверен, не поразит обвинителя. А именно, фантазией и способностью проникать в мир заветных чувств и мыслей другого человека.
– Это что же, проявление фантазии – говорить Люнд вместо Линд? – осведомился Бульдозер, обмахиваясь галстуком. – Или признак умения проникать в мир заветных чувств другого человека?
– Лучше уж я задам прокурору один вопрос, – откликнулся Рокотун. – Известно ли господину Ульссону, где сейчас находится четырехмесячная дочь Ребекки Линд?
– Откуда мне знать, – ответил Бульдозер. – Для этого у нас есть отдел охраны детей.
– Молодые родители обычно называют его отделом отравы детей.
Рокотун рассеянно закурил сигару.
Одиннадцать раз с нарастающей укоризной прокашлялся судья, прежде чем адвокат осознал свой проступок. Был вызван судебный пристав, приняты меры.
– Кто-нибудь в этом зале знает, где в данную минуту находится дитя Камилла Линд-Косгрейв?
Воцарилась мертвая тишина.
– Есть такой человек, – продолжал Рокотун. – Это я.
– Камилла, где она? – всхлипнула Ребекка.
– Всему свое время, – ответил Рокотун.
– Позвольте напомнить, что сейчас здесь ведется – во всяком случае, должен вестись – допрос свидетельницы, – сказал судья.
Лицо Рокотуна выразило полное недоумение, и судья уточнил:
– Адвокат Роксен вызвал эту женщину в качестве свидетельницы.
– А-а, – спохватился Рокотун. – Совсем забыл. Невежество прокурора перебило ход моих мыслей. – Он порылся в бумагах, нашел нужную и продолжал: – Ребекка Линд плохо училась в школе. Ее оценки после восьмого класса никак не позволяли ей продолжать учение. Она одинаково плохо успевала
– Мой предмет она хорошо знала, – вмешалась свидетельница. – Одна из лучших учениц за все время, что я преподаю. У Ребекки было много интересных соображений, особенно это касалось овощей и других природных продуктов. Она понимала, что наше питание сейчас никуда не годится, большинство продуктов в магазинах самообслуживания так или иначе отравлены.
– Вы тоже так считаете?
– Да. Разумеется.
– Выходит, бифштексы с гарниром и виски с содовой, которыми, к примеру, мы с прокурором поддерживаем свое бренное существование, никуда не годятся?
– Вот именно, – подтвердила свидетельница. – Никуда не годятся. Такие продукты вредят не только телу, но и духу, лишают человека способности ясно мыслить. Точно так же вредит мозгу курение табака, от него люди попросту глупеют. А вот Ребекка очень рано поняла, как важно вести здоровый образ жизни. Завела себе огород и всегда стремилась пользоваться тем, что дает нам сама природа. Потому и садовый нож с собой носила. Я часто беседовала с Ребеккой.
– О биодинамической брюкве? – Рокотун зевнул.
– О брюкве тоже. Но я хочу подчеркнуть, что Ребекка здравомыслящая девушка. Может быть, не очень начитанная, но это у нее вполне сознательно. Она не желает загружать голову всякой ерундой. По-настоящему ее интересует только один вопрос – как спасти природу от полного уничтожения. Ее политические представления сводятся к тому, что нынешнее общество устроено совершенно непонятным образом и его руководители, должно быть, либо преступники, либо психопаты.
– Больше вопросов нет, – сказал Рокотун.
По его лицу можно было подумать, что ему очень скучно и он мечтает уйти домой.
– Меня интересует этот нож, – Бульдозер вдруг вскочил с места, подошел к столу судьи и взял нож в руки.
– Обыкновенный садовый нож, – сообщила Хеди-Мария Вирен. – Он у нее давно. Всякий может убедиться, что ручка потертая и лезвие сточено.
– Тем не менее его можно считать опасным оружием, – заявил Бульдозер.
– Я не могу с этим согласиться. Таким ножом воробья не зарежешь. И к тому же Ребекка крайне отрицательно относится к насилию. Оно ей совершенно чуждо, она даже неспособна дать человеку пощечину.
– А я настаиваю, что это опасное оружие, – твердил Бульдозер, размахивая садовым ножом.
Однако голос его звучал не очень убедительно, и как ни улыбался Бульдозер свидетельнице, ему пришлось мобилизовать всю свою выдержку, чтобы отнестись к ее следующей реплике со своим пресловутым дружелюбием.
– Вы говорите это либо по злобе, либо просто по глупости, – сказала свидетельница. – Вы курите? Пьете спиртное?
– Вопросов больше нет, – отрубил Бульдозер.
– Допрос свидетелей закончен, – подытожил судья. – Будут ли еще какие-нибудь вопросы, прежде чем мы заслушаем личную характеристику и заключительные речи?