Террористы (Terroristerna)
Шрифт:
– И что же сказал на это Рокотун?
– Сказал, что правовым государством у нас и не пахнет, а дорогостоящая полиция предназначена для охраны режима и определенных привилегированных классов и групп.
– Он мог бы добавить, что уровень преступности в нашей стране чрезвычайно высок.
– А вторая часть вопроса? Почему такой мощный полицейский аппарат не в силах провести обыкновенное дознание? Я и то справилась бы лучше. Ведь речь идет о судьбах, даже о жизни людей! Прошу ответить.
– Ресурсы полиции за последние
– Твой ответ совпадает с тем, что сказал Роксен. Мартин Бек промолчал.
– Но ты сегодня сделал доброе дело, – продолжала Рея. – Много ли сотрудников полиции согласились бы отвечать на такие вопросы?
Мартин Бек по-прежнему молчал.
– Ни один, – сказала Рея. – А твои ответы изменили весь ход дела. Я это сразу почувствовала. Будь у меня время, я бы чаще ходила в суд. Это полезно: обостряет восприимчивость. Там сразу улавливаешь, как люди реагируют и меняют свою точку зрения.
С чем, с чем, а с восприимчивостью у Реи Нильсен было все в порядке, но Мартин Бек не стал этого подчеркивать. Она поглядела на свои ноги:
– Красивые босоножки, но до чего же трут, черт возьми. Какое счастье их сбросить.
– Сбрасывай остальное, если есть желание, – сказал Мартин Бек.
Он достаточно долго знал эту женщину, чтобы предвидеть, что будет дальше.
Либо она сразу последует его совету, либо переведет разговор на что-нибудь другое.
Рея поглядела на него. Он подумал, что иногда глаза ее словно светятся. Она открыла рот, как бы собираясь что-то сказать, но тут же закрыла его.
Вместо этого она живо сняла рубашку и джинсы, и не успел Мартин Бек расстегнуть пиджак, как одежда Реи уже лежала на полу, а сама она – на кровати.
– Черт, как ты медленно раздеваешься, – сказала она и прыснула.
К ней вдруг вернулось хорошее настроение. Это выразилось и в том, как она его обнимала. Они одновременно испытали острое наслаждение и решили, что на сегодня хватит.
Порывшись в шкафу, Рея Нильсен достала длинную лиловую кофту, которую особенно любила и которой дорожила не меньше, чем своей самостоятельностью.
Одеваясь, она заговорила о еде.
– Горячий бутерброд, или три, или пять, что ты на это скажешь? Я накупила всякой вкуснятины, ветчину и паштет, какого ты в жизни не пробовал.
– Верю, верю, – отозвался Мартин Бек.
Он стоял у окна, слушая волчий вой полицейских машин, который доходил даже до его квартиры на тихой улице.
– Через пять минут будет готово, – сказала Рея.
– Верю.
Так было каждый раз, у нее тотчас развивался страшный аппетит, она была способна голая бежать на кухню и приниматься за стряпню. И непременно подавай ей горячее.
Мартин Бек не знал таких проблем, скорее, наоборот. Правда, расставшись с женой, он перестал жаловаться на пищеварение – то
Но против горячих бутербродов Реи было трудно устоять.
Подобно тому, как Бульдозер Ульссон почти всегда выигрывал свои дела, ей почти всегда удавались бутерброды.
Мартин Бек съел три штуки и выпил две бутылочки пива. Рея проглотила семь бутербродов, опустошила полбутылки красного вина, и все-таки через четверть часа снова полезла в холодильник.
– Останешься? – спросил Мартин Бек.
– Ага, – отозвалась она. – Такой уж день выдался.
– Какой такой день?
– Подходящий для нас, какой же еще.
– Понятно.
– Завтра устроим праздник. Отметим День шведского флага. И королевские именины. Придумаем что-нибудь оригинальное, когда проснемся.
– Что ж, давай.
Рея забралась в кресло. Наверно, большинству она показалась бы потешной в этой позе и диковинной кофте.
Мартин Бек не считал ее потешной. Только он решил, что Рея задремала, вдруг она произнесла:
– Я вспомнила, что хотела тебе сказать, когда ты набросился на меня.
– В самом деле? И что же?
– Эта девушка, Ребекка Линд, что с ней теперь станется?
– Ничего. Ее ведь оправдали.
– Ты иногда возьмешь да скажешь глупость. Я знаю, что ее оправдали. Меня другое волнует, что станется с ней чисто психологически. Способна она позаботиться о себе?
– Мне кажется, способна. Она вроде не такая пассивная и апатичная, как многие ее сверстники. А что до судебного разбирательства…
– Вот именно, разбирательство. Что она из него вынесла? Скорее всего, что полиция может схватить ни в чем не повинного человека и заключить под стражу, и вдобавок его еще могут в тюрьму упечь. – Рея нахмурилась. – Тревожно мне за эту девушку. Трудно пробиться в одиночку в обществе, которого не понимаешь. При чуждой тебе системе.
– Судя по всему, американец этот был хороший парень; он в самом деле хотел о ней позаботиться.
– Может быть, это не в его власти, – покачала головой Рея.
Мартин Бек молча посмотрел на нее, потом сказал:
– Хотелось бы возразить, но ведь у меня тоже было тревожно на душе, когда я увидел эту девушку. Да только что мы можем для нее сделать? То есть в частном порядке можно подбросить ей денег, но, во-первых, вряд ли она примет такую помощь, а, во-вторых, нет у меня лишних денег.
Рея поскребла в затылке.
– Ты прав. Пожалуй, она и впрямь не примет помощь, которая отдает благотворительностью. И в бюро социального обеспечения по доброй воле не пойдет. Может, попытается работу искать, так ведь не найдет.