Терской Фронт (продолжение от 13.07.2010)
Шрифт:
Следующий час я и Толя, под моим же чутким руководством, сидим себе на койке в моей комнате и, болтая о всяких пустяках, неспешно отвязываем с маскировочных накидок лишние серые, желтые и коричневатые лохматы, заменяя их зелеными. Работа, в принципе, не сложная, но долгая и, прямо скажем, нудноватая. Хотя, для себя стараемся, так что можно и потерпеть.
– Ну, что, мне кажется - куда лучше, чем было?
– я встряхнул своего 'лешего' и разглядываю его, держа перед собой на вытянутых руках.
– А, Курсант, как считаешь?
– Намного, - соглашается тот.
– Теперь думаю, если в таком на пустыре возле
– Это точно. Особенно, если перед этим рожу 'Туманом' размалевать и слегка по земле покататься, чтобы на 'лешего' всякий мусор налип - листья опавшие, веточки разные...
– Слушай, командир, а я вот не понял, чего этот 'леший' чудной такой? Балахон балахоном, в нем ведь ни бежать, ни даже идти, толком не получится? Неужели нельзя было куртку со штанами сделать?
– Да тут такое дело, Толя... Он для этого просто не предназначен. В нем не ходят, и уж тем более не бегают. В 'лешем' только лежат, в крайнем случае - ползают. А насчет штанов... Есть и такие костюмы, типа комбинезонов, но накидки все же лучше. Вот представь, лежишь ты, за врагом издалека наблюдаешь, а тут вдруг - раз, мимо 'бородатый' топает. Ну, я не знаю, часовой обход делает, или просто до ветру отошел. Ты, понятное дело - замер. Лежишь, не шевелишься. Только если на тебе эти самые куртка и брюки, то со стороны ты сильно похож на холмик, который своими очертаниями напоминает фигуру лежащего человека. В темноте - может и прокатит. А если светло? А под накидкой ты просто похож на большую бесформенную кочку. Помнишь, что я тебе про главную цель маскировки говорил?
– Размыть очертания, исказить их до неузнаваемости, - четко отвечает Толя.
– Пять баллов! Толковый ученик мне попался, - гордо подбоченясь заявляю я.
– Главное, чтобы не зазнался, а то отвинтят ему башку, он и 'мяу' вякнуть не успеет.
Напарник только улыбается в ответ и демонстрирует мне внушительных размеров кукиш.
– Не дождешься!
– Ню-ню, - хмыкаю я и трагическим голосом, с тоскливыми подвываниями затягиваю:
А не спешите нас хоронить,
А у нас еще здесь дела!
У нас дома - детей мал-мала,
Да и просто хотелось пожить!
– Да ну тебя, на фиг!
– делает вид, что обиделся, Толик.
– Все б ему каркать, да настроение людям портить.
– Ой, да ладно, тоже мне, цаца какая. Настроение ему испортили. Сейчас как поставлю в упор лежа, и будешь мне тут 'землю толкать', пока оно назад не поднимется.
– Командир, спокойно!
– Толя примиряющим жестом выставляет перед собой раскрытые ладони.
– Виноват, был не прав, уже осознал и готов искупить кровью!
– То-то же... А то ишь, моду взяли, на начальство дуться. Здесь тебе не тут! Я из тебя, Курсант, еще сделаю настоящего бойца Рабочее-Крестьянской Красной Армии и быстро научу чистить сапоги с вечера, а утром одевать их на свежую голову!
– Ладно, пойду я, - вытирает выступившие от хохота слезы Толик.
– Надо еще свою 'сбрую' проверить.
– Это, правильно. Да, вот еще что, держи - я протягиваю ему один из 'казенных' подствольников.
– Он получше и поновее твоего трофейного будет. Так что, принимай и владей! Только почистить хорошенько не забудь. Там, если внутри хоть немного этого чертова 'серидола'
– Сделаем, командир, - кивает Толя.
– А сам чем заниматься будешь?
– За карту сяду, буду думать, как наши с тобой задницы в проблемы не втравить.
– А как же?..
– Толя изображает в воздухе этакий неопределенный жест, состроив при этом игривую физиономию.
– Настя сегодня на ночном дежурстве, так что романтика отменяется. Так, все, вали отсель, любопытная твоя рожа! Не буди в командире зверя.
Толя выпучивает глаза в притворном испуге и пытается пулей выскочить за дверь, но запинается о порог и с грохотом растягивается на полу в коридоре, оглашая окрестности громким матом. Ой, балбес!!!
Когда, от души наматерившись и подобрав с пола ГП и 'лешего', Толя, слегка прихрамывая на ушибленную при падении ногу, все-таки уходит, я расстилаю на столе полученную в Ханкале карту. Хорошенько обдумав ситуацию, я решаю на выход ее с собой не брать. На память, вроде, не жалуюсь, да и края тамошние мне хорошо знакомы. Как ни крути, всего два месяца назад я там немало кругов по лесам-горам намотал во время спецопераций. Хотя, какие на фиг 'два месяца'?! Тридцать лет почти не хочешь?! Нет, надо завязывать с этими абстрактными размышлениями, а то точно с ума сойду. Лучше делом займись, милейший. Делом!
Над картой просидел до глубокой ночи, даже на ужин не пошел. Так бы и остался голодным, если бы Толик, добрая душа, не притащил мне тарелку тушеной картошки с мясом, пару больших ломтей хлеба и кружку пива. Зато в голове начал вырисовываться какой-никакой план действий. А значит - не зря сидел.
Поутру, после завтрака я отправил Курсанта на рынок за маленьким зеркалом. Сначала сам собирался идти с ним вместе, вдруг вспомнив о том, что к свежеотремонтированной машине у меня нет ни домкрата, ни даже набора гаечных ключей, не говоря уже о кувалде, без которой вообще к ремонту отечественной техники приступать - и думать не стоит. На мое счастье, проснувшаяся 'жаба' быстро напомнила мне, бестолковому, что вовсе необязательно платить деньги за то, что можно с наглой физиономией вытребовать у непосредственного начальства. Опять же, в Комендатуру мне в любом случае нужно было зайти и забрать давно обещанный комплект 'хендс фри' для Толиной 'Дэу'. Гарнитуру к станции мне Игорь выдал практически сразу, только связистам по внутреннему телефону позвонил, и уже через пару минут ее принес молодой парнишка, весь какой-то растрепанный, мятый, с неопрятной шевелюрой, но в форме и с сержантскими погонами.
– А, - только отмахнулся на мой вопрошающий взгляд Костылев, когда парень удалился.
– Техперсонал, чего ты хотел? Пытался их к порядку приучить - да все без толку. А на 'губу' каждый раз сажать - хлопотно, да и работать вместо них некому.
Припомнив многочисленных известных мне представителей этого 'племени', всевозможных сисадминов и прочих технических гениев, я понимающе кивнул.
А вот из-за инструментов мы чуть не поругались, причем хорошо так, можно сказать самозабвенно. После примерно десяти минут ора и взаимных упреков в скупердяйстве, Костылев сдался и, черкнув несколько строк на вырванном из блокнота листе, велел мне проваливать в гараж Комендатуры и передать там записку старшему технику.