Тертон
Шрифт:
Стас потер веки, повернулся к подворотне лицом — из нее, кстати, не несло мочой и калом. И получил оглушительный удар по лбу чем-то твердым. Ослепляющая, одуряющая, тошнотворная боль — и Стас очутился на земле. С превеликим трудом разлепил глаза и увидел нависшую фигуру.
Фигура сфокусировалась, мутное пятно проявилось в виде лица. Знакомого лица.
— Сукин ты сын, — процедил Кеша. — Тупорылый говнюк! Психом меня выставил, да? Думал, запрут меня? В Чаринске никого никуда не запирают! Потому что никто никому
Лицо снова растворилось в мути, распалось на цветные пятна.
Стас потерял сознание. Почти потерял. Секунды три слышал возню, его куда-то тащили, но тело теряло остатки чувствительности. Наконец он окончательно вырубился.
…Очнулся спустя неизвестное время и долго не мог понять, где он и что случилось. Сознание выстраивало картину по кусочкам, а в черепе пульсировала боль.
'…где это я?..
…отель «Веселая дубрава»…
…прогулка по Чаринску…
…подворотня…
…Кеша, сволочь!'
Картинка наконец выстроилась. Стас проморгался, застонал, коснулся лба — там набухла нешуточная шишка. Она была мокрая от крови и чего-то еще, маслянистого и пахнущего травами.
Впереди светил прямоугольник окна, на его фоне темнели голова и плечи. Стас приподнялся и охнул от пронзившей боли.
— Лежи, не двигайся, — произнес женский голос.
— Дара? — поразился Стас.
— Ага.
Это и вправду была Дара. Она сидела на корточках возле Стаса и прятала флакон с лечебным бальзамом в сумку с тряпичными лотосами.
Сам Стас лежал на грязном полу, усеянном кусками штукатурки, возле стены. Дара сняла с него легкую куртку, которую он нацепил перед прогулкой, свернула в рулон и подложила под голову.
Комната пустая, заброшенная, с выдранной проводкой и торчащими штырьками на месте батареи отопления.
В проеме окна нет ни рамы, ни стекол. Снаружи доносятся беззаботные голоса прохожих и изредка — шум автомобилей.
— Следила за мной? — спросил Стас, с трудом приняв сидячее положение и привалившись спиной к облупленной стене.
— Охраняла.
«Это ее взгляд был?»
— А чего пряталась?
— Такое техзадание, — ответила блондинка равнодушно. — Наверное, чтобы не отвлекать от работы.
«Ага! Снова техзадание! Как это понимать?»
— Какой, блин, работы?
Он снова потрогал шишку. Она выросла под волосами, окружающим особо не заметно. Но самому Стасу забыть про нее трудно. Волосы слиплись от бальзама — тауханского, судя по всему. Что ж, снадобья у них зачетные, глядишь, быстро поможет.
— Без понятия, — отозвалась Дара. — Что тебе Эрик сказал?
— Чтобы я здесь расслаблялся.
Дара тихонько рассмеялась, прикрыв ладошкой рот.
— Непохоже, чтобы ты расслаблялся, Станислав!
— Ко мне пристал какой-то придурок. Кеша, студент. Возжелал, чтобы я его забрал с собой из
— Он убежал. Я не стала преследовать, затащила тебя сюда и оказала первую помощь. Тебя не тошнит? В глазах не двоится?
— Нет.
— Сотрясения, похоже, нет. Извини, не успела быстрее. Я здесь на случай таких вот придурков.
— В следующий раз мне проломят купол… — пожаловался Стас. — Чего ты так долго? Надо быть ближе!
Открытие, что его прикрывает Дара, радовало. Изгои, получается, не просто забросили тертона в Чистую землю, но и приглядывают за ним. Соответственно, никаких экстремальных испытаний не планируется, а Кеша — просто местный дурень, а не эмиссар Изгоев или Сор-ханов.
— Я всегда очень близко, — Дара улыбнулась и губами, и глазами.
— Иногда это напрягает, — признался Стас.
— Я не должна тебя напрягать. Дай я тебя расслаблю.
Она придвинулась еще ближе, практически прижалась и принялась массировать ему плечи. Маленькие ручки оказались на удивление сильными.
Когда ее сосредоточенное лицо очутилось совсем близко от его лица, Стас, повинуясь импульсу, поцеловал ее в кончик губ. Дара замерла — но не отодвинулась. Стас поцеловал еще раз, на сей раз более прицельно.
Огромные голубые глаза Дары закрылись, и она ответила на поцелуй.
Спустя немного времени Стас, напрочь забыв о шишке, стянул с телохранительницы мешковатую кофту. Дара осталась в черном лифчике, и у Стаса наконец-то появилась возможность полюбоваться при достаточной освещенности на тонкий стан, подкачанный животик и полукружия грудей. Фигура у Дары была просто загляденье, хоть в фотомодели иди.
— Давно хотел сделать это? — усмехнулась она. В этот раз губы не улыбались, зато глаза смеялись.
— Давно, — признался Стас.
И потянулся к застежке лифчика.
— Лучше сними сначала… серьги, — предложила Дара с невинным видом.
Стас опешил.
— Зачем?
— У некоторых народов… например, тауханцев… серьги — это как обручальное кольцо. Они означают, что девушка не свободна… А раз я сегодня изменяю с тобой…
— Ты замужем? — Стас отпрянул от нее.
Дара помотала головой, и причудливые сережки принялись болтаться туда-сюда.
— Почти.
— Что значит «почти»?
Дара нахмурилась.
— Это значит: меньше задавай вопросы! Ну? Мы продолжаем или расходимся?
Поколебавшись, Стас осторожно снял сережки — дело нетрудное. Пока занимался этим, Дара сидела на коленях, как воспитанная японка, прикрыв глаза. Затем открыла — зрачки расширились во всю радужку, глаза почернели.
Она улыбнулась хищной, звериной улыбкой, и до Стаса с запозданием дошло, что случилась беда. Если бы не удар по башке, он бы не рискнул… Он смотрел на Дару с некоторым страхом, сжимая сережки в кулаке.