Тертый калач ищет ромовую бабу

Южина Маргарита

– Девочки-и-и! – раскинув руки, кружилась Наташа. – Я сто лет не была в лесу-у-у-у!

– Можно подумать, я только что из леса, – весело фыркала Лидия, аккуратно расстилала на земле новенькую курточку Ивана Афанасьевича Дундукова и пристраивалась сесть.

Иван Афанасьевич даже слова не сказал, просто потому что он не видел – мужчины не собирались визжать от восторгов, они упрямо супили брови, хмурились от дыма и старательно лезли руками в кастрюлю с мясом. Мужчины готовили шашлыки.

Потом все сидели за накрытым столом – запасливый водитель служебки

Саша прихватил с собой кусок клеенки, ее и расстелили прямо на земле. Потом дамы пили легкое вино, мужчины по русской традиции – водку, и все были довольны, что выбрались-таки на природу. После винца тянуло уединиться. Мишка, постреляв глазами, сквасил скорбную мину и прилип к Зиночке:

– Зиночка, а дети, они как? Долго растут?

– Ой, ну Миша! Зачем тебе надо, чтобы они росли, как бамбук?! – совершенно забыла про «слабости» Зиночка. Она закинула голову, глаза засверкали – вспомнила про своих детей и сказочно похорошела. – У них же каждый день – это такое! Такое!.. Такая радость!

– Поня-я-ятно… – грустно протянул Мишка и уставился на вершину елки. – То-то ты ревешь все время…

Наталья с Лидией бегали наперегонки, зазывно хохоча. Наталья пыталась привлечь внимание если уж не Папахина, то хотя бы водителя Саши. А Лидия… она просто старательно поддерживала веру в свою неугасающую молодость. Дескать, вот она я какая – глупенькая, прыткая, и даже варикоз мне не страшен, и поясница не беспокоит. Да я и вообще не знаю, где она – поясница! А потому что Лидочка, если кто не заметил, просто девочка!

Аня отошла чуть в сторонку от визжащих коллег. Интересно, а сейчас есть подснежники? Или они уже кончились? Или для них еще вообще не время? Хорошо было бы набрать букетик.

– Аня, – незаметно подошел к ней Родион, – ты сегодня… Выглядишь ты сегодня необыкновенно! Помнится, я пригласил тебя в ресторан, и почему мы до сих пор не сходили?

Аня пожала плечами, а немного охмелевший Папахин продолжал:

– Ты даже не пришла на день рождения Михаила, а ведь вы с ним друзья. Нет, я ж не дурак! Я в ваших этих женских штучках ох как разбира-а-аюсь! – лукаво погрозил он пальцем. – Я ведь понял: ты сначала меня хотела квартирой заманить, потом такая вся неприступная сделалась, верно? Это же специально, чтобы я клюнул, да? Ну так я клюнул!

Аня с удивлением на него посмотрела. А ведь прав Чудик-то! И впрямь хотела – сначала квартирой, потом неприступностью… Только вот когда у нее желание пропало, она и сама не заметила…

– Ну? – чего-то ждал Папахин. – Чего ж ты ждешь? Давай уже будем считать, что ты меня покорила! Приступай к дальнейшим действиям. С чего начнем?

– А чего начинать… – пожала плечами Аня. – Уже все кончилось…

– Так… – нахмурился Родион. – Я понимаю! Понимаю, это у тебя новый ход такой, да? Чтобы я уже окончательно в тебя влюбился, да? Я по-о-о-онял! Ух, хитрюга! – Он лукаво погрозил ей пальцем и тут же облапил ее здоровенными руками. – Ну все-все-все, я окончательно влюбился, весь твой!

– Родио-о-о-н! – отшвырнула его от себя возмущенная Аня. – Это что

за плебейская несдержанность?! Ты этому у своих племянниц научился?!

– Так… понятно… обычная дамская ревность, ничего удивительного, – отдернув руки и уставившись куда-то в сторону, сам себе проговорил Папахин. Потом с пылом принялся оправдываться: – Аня! Ну я же не виноват, что такой красивый уродился! Так все и вешаются, вешаются… – Теперь он капризно откинул светлую челку с высокого лба. – А вот ты теперь чего-то… притормозила. Я даже как-то неловко себя чувствую… Что произошло? Я что, подурнел? У меня испортилась прическа? Появились морщины? Что?! Ведь сначала все так правильно начиналось!

Аня глубоко вздохнула, задрала голову и в порыве откровения произнесла:

– Понимаешь, Родион… Мужчина, он может быть красавцем. Может быть страшным. Высоким, низеньким, даже уродливым может быть, но… Вот если есть в нем что-то такое… сила какая-то мужская, ум, мощь, стержень…

– Хо-о-о! – радостно воскликнул Папахин. – Стержень-то у меня… или ты про какой? Про моральный, что ли?

Аня сникла и безнадежно уставилась на начальника.

– Подснежников здесь все равно уже нет… – уныло проговорила она. – Так вы это… рвите травку, Родион Боянович. Рвите…

Она больше не поехала на работу. Просто забрала машину и сразу же отправилась к Изобарову. С этой работой она совсем замоталась, а Лешка сейчас как раз должен уже был отработать второй день в своей авиакомпании. И не звонит… ах, она ж ему так и не дала свой телефон. Но мог бы прийти. А вдруг его нет дома? Ну конечно же, его нет, рабочий день ведь еще не закончился. Ничего, она напишет ему записку.

Аня специально заехала в книжный магазин и выбрала подходящую открытку. Из клюва летящего журавля падала лягушка и кричала: «А я в тебя верю!»

И все же такую замечательную открытку всунуть в двери не пришлось – едва она позвонила, Лешка сразу же открыл.

– Что на этот раз? – упавшим голосом спросила Аня. – Ты опять напился? Ты проспал? Тебя уволили?

Лешка на нее смотрел хмуро и взгляда не отводил.

– Ты опять сейчас начнешь ругаться, – предупредил он честно.

– Начну. – Она быстро прошла в комнату, плюхнулась в кресло и приготовилась слушать новую сказку про белого бычка. – Но ты все равно рассказывай. Уволили? Напился?

– Да что ты заладила: напился, напился!

– Не уволили? – с надеждой спросила она.

– Уволили, – буркнул Лешка и взорвался: – Да не они меня уволили! Я сам! Ну чего ты опять скривилась? Да! Я выпил!..

Аня немедленно поднялась и пошла к двери. Лешка ее схватил и прижал к стене:

– Нет, теперь ты так легко не уйдешь. Ты выслушаешь!

Потом он выдернул из двери ключ и, словно тигр в клетке, заметался по комнате.

– Там я не один выпил, там все… – говорил он ей, тяжело дыша. – Потому что… потому что самолет разбился. Погиб экипаж, пассажиры… а этих пилотов потом и стали обвинять, дескать, не так посадили, не то сделали!..