Тесный путь. Рассказы для души
Шрифт:
Я смотрю в глаза мужчине. Добавляю мягкости в голосе:
— Пожалуйста!
Выражение лица мужчины меняется. Как будто, встретившись взглядом со мной, он понимает меня и чувствует мою нежность к Мише.
Мужчина идёт к Мише, что-то говорит ему, хлопает по плечу. Они возвращаются вместе, и Мишу даже угощают кофе, хотя он деликатно отказывается. Мир восстановлен.
Мужчина садится в иномарку, вид у него весёлый. Он машет нам рукой и кричит: «Привет Оптиной!»
Мишин день кончается благополучно.
Кому-то
У киоска снуют Божьи пташки. Те самые, которые не сеют и не пашут. А Господь их кормит. Всем посылает милосердный Господь на потребу. По словам псалмопевца Давида, Господи, «насытишася сынов, и оставиша останки младенцем своим!» И крох этих хватит рабу Божьему Мише...
Почти детективная история о щенках и конце света
Многое можно увидеть и услышать у монастырского киоска. Трогательное и комичное, грустное и весёлое...
Вот ребятишки — дети кого-то из паломников — принимают трогательное участие в судьбе собаки и её щенков. С утра в большой коробке щенков выносят и предлагают желающим «подарок из Оптиной».
Мамаша сидит рядом. Это большая беспородная белая собака. Взгляд умный, заботливый и грустный. От коробки не отходит, даже будучи голодной: переживает о своих детишках. Когда её кормят, еду берёт очень деликатно, внимательно смотрит на благодетеля.
Щенки толстые и забавные, многие останавливаются и любуются ими. Но брать домой не решаются: кто знает, какой величины и вида вырастут собаки из этих забавных щенков.
Один паломник веселит всех байкой про то, как мужик с медведем на ошейнике по рынку ходил. А когда у него спрашивали, кого он ищет, мужик сурово отвечал: «Да вот, ищу продавца, который мне год назад хомячка всучил недорого. Хочу познакомить его с подросшим хомячком!»
Все смеются и с опаской смотрят на пузатых щенков.
Мне тоже приходится принять участие в их судьбе. Ребятишки прибегают за большой коробкой. Приходится перекладывать товар и жертвовать коробкой.
Немного погодя:
— Налейте нам в миску тёплой воды!
Недоумеваю: рядом колонка, из неё воды можно набрать сколько угодно.
— Но там вода холодная! Щенки могут простудиться! Налейте нам, пожалуйста, тёплой кипячёной воды для наших щенков!
Забегаю в келью после обеда, взять старый шарф для щенков — на улице похолодало.
В общей келье новая паломница. Одета в чёрное. Требует называть себя матушкой. Вид строгий, устрашающий, речи такие же.
Матушка вещает замогильным голосом о знамениях конца света. Вокруг испуганные паломницы. Слушают молча, с почтением. Подзывают меня, матушка «вербует» группу поддержки.
— Смотрите! Везде признаки антихриста! Крест попирают!
Мне
— Но это не кресты, это просто ромбики, сёстры! — говорю я успокаивающим голосом.
Взрыв негодования. Матушка возвышает голос:
— Наивная! Вот таких антихрист и обольстит в первую очередь! Нужна бдительность! Покажите, покажите ей, как крест попирается!
Где-то я это уже слышала, а, да, у Гоголя в «Вие»: «Откройте, откройте мне веки!» Мне становится жутковато. Что же они мне покажут?
Мне торжественно подносят под нос женское гигиеническое средство, материал на котором в целях лучшей гигроскопичности сделан в виде ромбиков.
— Вот смотри, смотри, как оскверняют распятие!
— Сёстры, здесь нет распятия. Это геометрический узор из ромбиков!
Теперь отношение ко мне меняется. Матушка в чёрном смотрит подозрительно:
— А ты кто такая вообще? Да ты православная ли?
Маленькая старушка выскакивает и ехидно докладывает: «А я видела, как она щенков кормит!»
Матушка в гневе:
— Соба-аки! Во свято-ом месте! Оскверняют обитель! Вот из-за таких, как ты, и приближается конец света!
Но народ уже потихоньку расходится, испуганный её напором.
Скорее беру шарф и ухожу.
Вечером заступаюсь за молоденькую паломницу. Она за столом газету читала, «Аргументы и факты».
Эту газету я тоже читала. Купила её из-за речи Святейшего Патриарха Кирилла, напечатанной во всю третью страницу.
Матушка в чёрном неистовствует:
— Вы своими газетами мирскими, мерзкими, стол осквернили! Как мы теперь
трапезничать будем?
Когда я заступаюсь за испуганную этим криком девушку, матушка окончательно теряет ко мне доверие. Взгляд убийственный. Я понимаю, что теперь я её враг.
На следующий день, как обычно, несу послушание в киоске. День будний, в обители пустынно. Выхожу протереть столы, пока покупателей нет.
Вдруг дружный рёв. Ко мне знакомые ребятишки подбегают, лица перепуганные, взгляд дикий. Заикаются. Кое-как добиваюсь от них: пришла тётка в чёрном с дядькой в телогрейке, собаку на верёвке дядька утащил, а щенков эта тётка в лес понесла. Во-о-н она пошла! Ребята показывают в сторону реки.
Неужели топить? Мне становится страшно. Оглядываюсь вокруг. Никого из взрослых не видно.
— Ничего не бойтесь. Ничего страшного со щенками не случится. Найдите кого-нибудь из взрослых, какого-нибудь доброго мужчину. И идите за нами. Только одни не ходите! Всё поняли?!
Закрываю киоск на ключ и бросаюсь за скрывающейся из виду матушкой в чёрном. Мне жутко. Матушка явно не в себе. Конечно, она уже в годах, старушка, можно сказать. Но, с другой стороны, она меня ростом выше и тяжелее килограммов на двадцать. Догоняю её в роще.