Тет-а-тет
Шрифт:
– Ты что-то часто улыбаться стал, Максим Петрович, – настороженно поинтересовался однажды один из партнеров. – Замыслил сделку века?
Максим удивленно пожал плечами: мол, ничего не замыслил, просто настроение хорошее.
– Что-то знаешь, но скрываешь? – не отставал дотошный знакомый. – Не про арабов?
– При чем тут арабы? – Тут уже Максим искренне удивился.
– Ну, я подумал… Может, про грядущий нефтяной кризис что-то новое услышал… «Хамас»-то дурит…
– Будьте спокойны, про арабов расскажу вам первому, – заверил знакомого Максим.
– А-а… – неопределенно протянул собеседник. – В Куршевель-то поедете?
– А
Настроение у него резко ухудшилось. Вот люди – умеют все испортить!
Общаясь по телефону с детьми, Максим ощущал угрызения совести – больше потому, что Москва держала его теперь гораздо сильнее, чем Питер. Воспользовавшись тем, что выходные Евгения посвящала дочери, Максим смотался к семье. Обрадовался, накупил детям подарков, повел их в развлекательный центр. Поговорил с дочерью о важности образования. Та слушала, рассеянно кивала, но Максим видел, что ее мысли витают где-то далеко. Ей пятнадцать, подумал Максим. Хорошенькая. Фигуристая блондинка. Точеное личико, серые глаза с поволокой. Капризные, бантиком, губки. Возможно, она уже вскружила голову какому-нибудь бедолаге. Евгении, когда они познакомились, тоже было пятнадцать… Еще пара лет, и папочка не будет нужен Анюте. Впрочем, он и сейчас ей не очень-то нужен. Так, денег взять, прочитать очередную нудную нотацию. Дети растут, родители стареют. Рядом с Евгенией Максим полностью забывал о времени, словно и не было последних восемнадцати лет… Как сложно устроена жизнь… Почему никогда нельзя получить все одновременно? Ах, тетка Антонина, ты была права: не стоило торопить судьбу… Но кто мог угадать – на столько лет вперед?
За время его отсутствия Ирина подстриглась и покрасила волосы светлыми перьями. Спросила, нравится ли Максиму ее новый имидж. Он заверил жену, что все очень хорошо. У Ирины как раз случились месячные. Она объявила об этом страдальческим тоном: голова болит, секс отменяется. Максим изобразил сожаление на лице, но в глубине души обрадовался. Впервые за эти годы он смотрел на Ирину глазами постороннего наблюдателя. По-прежнему находил ее эффектной, привлекательной, но влечения к ней не чувствовал. Словно никогда не было их бурных ночей. Безжалостная насмешка судьбы: всю жизнь стремился забыть Евгению и полюбить Ирину, а получилось все с точностью до наоборот. Смотрел и изумлялся, насколько чужими они с женой стали друг другу, даже говорить после разлуки толком было не о чем. Конечно, кроме детей. Половину жизни прожили вместе, а как будто все произошло в каком-то другом измерении.
На прощание Ирина сказала, что приедет в Москву обставлять квартиру. Максим, зная вкус жены, сморщился, как от зубной боли, и доходчиво объяснил: квартира, по сути, выполняет функцию его кабинета. Розовые кружевные занавески, аляповатые обои и золотые дверные ручки там не нужны. Ирина надулась и поинтересовалась его планами на будущее: собирается ли Максим перебираться в Москву? Если да, стоит подумать о жилье для семьи. Он ведь не может вечно курсировать между Москвой и Питером. Максим пообещал просчитать все варианты и решить вопрос к лету. Ирина скривилась: почему так долго? Максим отрезал, что подобные вещи в один день не решаются. Что вообще она понимает в делах? Сидит дома, вот и пусть дальше сидит и ни во что не вмешивается. Ирина помрачнела, сердито поджала губы, но спорить не стала.
Всю обратную дорогу Максим думал: стоит ли сохранять видимость их союза с женой перед детьми,
Он думал и не находил ответа. Все было слишком сложно, гораздо сложнее, чем большой бизнес.
– Не волнуйтесь. Все будет хорошо. – Максим проводил до двери своего кабинета невысокого человечка в дорогом сером костюме с напряженным лицом такого же цвета, испещренным паутиной морщин, ободряюще похлопал посетителя по плечу.
– Обещаете? – с надеждой переспросил посетитель, и морщины его стали потихоньку распрямляться, а лицо приобрело нормальный оттенок.
– Даю слово, – серьезно подтвердил Максим.
– Спасибо вам, Максим Петрович. – Серый человечек схватил Максима за руку и долго ее тряс.
– Пока не за что. – Максим приподнял уголки губ в сдержанной улыбке. – С вами свяжутся в ближайшее время. До свидания.
– До свидания! – воскликнул посетитель, открывая задом массивную дверь. – Спасибо. До свидания, – повторил он уже по ту сторону порога и бережно затворил за собой дверь.
Максим выждал некоторое время, затем приоткрыл дверь, выглянул в коридор, убедился, что приемная пуста, набрал знакомый номер. Голос на том конце провода с металлическими нотками ответил кратко, по-военному:
– Слушаю.
– Сергей Сергеевич? Добрый вечер. Максим Протасов вас беспокоит.
– А… – Голос потеплел. – Здравствуй, Максим, как дела?
– Хорошо. А ваши?
– Благодарю. Тоже неплохо. Что ты хотел, Максим? – перешел к делу Сергей Сергеевич.
– Человечек один просит обеспечить безопасность бизнеса, – коротко сообщил Максим. – Проблемы у него возникли.
– Серьезный человечек? – осведомился собеседник.
– Вполне.
– А что за бизнес?
– Бензин. – Максим немного помолчал. – Он вам сам все подробно расскажет.
– Хорошо, с ним свяжутся, – согласился собеседник. – Диктуйте данные.
Максим зачитал вслух все, что было написано на визитке просителя. Затем, помедлив, добавил:
– Сергей Сергеевич, у меня к вам еще одна просьба личного характера. Мне нужно досье на одного человека.
– Что именно ты хочешь знать? – профессионально насторожился чекист.
– Все, – коротко сказал Максим. – Записываете? Щербинин Антон Валерьевич, 1961 года рождения.
– Какие-то проблемы с ним? – уточнил Сергей Сергеевич.
– Нет, все нормально. Это личное. – Максим не хотел распространяться. – До свидания, Сергей Сергеевич. Был очень рад вас услышать.
– Всех благ, – ответил собеседник и отключился.
Какое-то время Максим сидел, облокотившись о стол, смотрел в окно, собирался с мыслями. Яркое морозное солнце отражалось от окна здания напротив, но не могло пробиться сквозь тонированное стекло кабинета. Правильно ли он поступает? Врага надо знать в лицо. Соперника – тем более. Информация никогда не бывает лишней. А дальше – видно будет.