Тэтэ

Буров Владимир Борисович

— Слово на Е с окончанием на: та — привет. Сегодня у нас гречечка с маслом. Очень вкусно. И, между прочим, полезно для этого дела. Вам надо быть в форме.

— Лен, ты рехнулась, — говорила обычно Нина. А Семен добавлял:

— Открой, я тебя хорошенько трахну.

— Нет, спасибо.

— Ты уже не хочешь?

— Я тебе не верю.

— Что я должен сделать, чтобы ты поверила?

— Сломай, разделяющую нас дверь.

— Она дубовая. Ее не сломаешь.

— Ты попытайся. Может быть, я поверю, что ты очень хочешь меня трахнуть. Бросайся на дверь, рычи, как

зверь. Царапай дуб когтями. Ты должен понимать, что ты Иванушка-дурачок, запертый Кощеем Бессмертным в подземную пещеру. Только большое сексуальное желание может освободить тебя. Ты понимаешь, что не можешь достать до моих губ. Ставишь на стол стул, а на этот стул ящик из-под пива. Наконец тебе удается дотянуться до моей груди. Ты обнимаешь ее обеими руками и начинаешь сосать. Еще чуть-чуть и ты будешь очень силен. Ты сможешь ударом ноги сломать толстые дубовые доски, из которых сделана, разделяющая нас дверь. И ты это сделал бы. Если бы пластмассовый ящик из-под пива не согнулся.

— А что было дальше?

— Ты упал. Грохнулся сначала о стол, потом об пол.

— И кончил.

— Нет. Ты получил кайф от ушибов. Ради меня ты готов падать и падать вниз. Кончить ты не можешь.

— Почему?

— Потому что я здесь, а ты там. Теперь понял, чего ты потерял, отказавшись пустить меня в баню?

В конце третьего дня Лена вошла в баню. Семен колебался. Уйти или трахнуть эту Лену. Вчера он очень ее хотел. Остатки желания еще были живы в его душе.

— Раздевайся, — сказал он.

Нина в это время сидела на лавке и курила.

— Я пойду оденусь, — сказала она.

Все промолчали. Лена начала, не спеша расстегивать пуговицы. Обнажились ее большие груди. Без лифчика они не могли стоять прямо и в готовности опустились. Хотя соски все еще смотрели вверх. Семен впился в одну грудь губами и зубами, а руку опустил вниз. Дальше, еще дальше.

— Ничего не пойму… — начал он, но не успел развить свою мысль. Вбежала Нина.

— Черт возьми, там закрыто, — сказала она.

Между ног у Лены ничего не было. Только волосы и больше ничего. А дверь была, как и раньше подперта черенком лопаты.

— Как ты вошла? — спросила Нина.

— Я сама не знаю, — ответила Лена.

— Ты очень хотела сюда попасть, — сказал Семен и добавил: — И вот ты здесь.

— Да, — ответила Лена, и устало села на мокрую, теплую лавку. — Ничего не хочу, — сказала она. — Наверное, я потратила все силы на то, чтобы прорваться сюда.

Они до вечера сидели в бане, пока, наконец, не приехал Миша и не выпустил их. Он не удивился, что в его бане парятся две бабы и мужик. Только сказал:

— Как всегда без меня.

— Где ты был? — спросила Лена.

— Ездил в Германию за машиной. Так долго ехал, что кажется, сейчас бы пенек трахнул. Ты будешь?

— Ну не знаю, — ответила Лена. Семен и Нина уже ушли в дом.

— Давай, а? — Он втолкнул Лену опять в баню и повалил на пол.

— Я ничего не понимаю. Ноги, пожалуйста, раздвинь по больше.

— Куда же больше?

— Но я никак не могу найти

заветный вход в Картину Счастья.

— Скажешь тоже. Ты так любишь меня?

— Да. Это ты все время изменяешь мне.

— Я не нарочно. Так получается.

Он встал на колени и попытался разглядеть вход.

— Все заросло волосами. Я ничего не вижу.

— Потрогай рукой.

— Че-то не хочется.

— Боишься, что ли?

Он ничего не ответил.

— Дай мне твою руку, — сказала Лена. — Дай, дай.

— Чувствуешь что-нибудь.

— Нет, — прошептал Миша.

— А теперь?

— Н-нет.

— Ну как это?

— У тебя все заросло волосами.

— Ты хочешь сказать, что я похожа на обезьяну?

— Нет. Ты похожа на медвежонка. — Он помолчал, потом сказал: — А в рот нельзя?

— Да пошел ты! Что вы все заладили, в рот, да в рот. Нет! Не-ет! Нет и нет!

— Ладно. — Он встал. — Я пойду покурю.

Лена осталась одна. Она опустила руку вниз, раздвинула пошире ноги и погладила густые волосы. Ей показалась, что все нормально. Было очень приятно.

— Ну, ты — слово на букву е — слово на е в ослабленном смысле! — Иди сюда! — крикнула Лена. Она хотела еще что-то добавить, но вдруг поняла, что не может найти свою пещеру. Что за чёрт, ничего не понимаю, — она приподняла голову от пола и попыталась заглянуть вниз. Но ничего не увидела. Лена хлопнула себя по большому животу. — Куда ты вылез, падла?

Она встала и вышла в предбанник. Миши не было.

— Ты где, мачо? — Тихо. Миша не отвечал. Лена поставила перед собой зеркало, согнула ноги в коленях и попыталась рассмотреть пространство между ног. — Ничего не вижу.

Появился Миша. За ним шли Семен и Нина.

— Нина и Семен просят отвезти их в город, — сказал он.

— Пусть подождут десять минут. Принеси мне принадлежности для бриться. Станок и крем для бриться.

— Зачем? — спросил Миша. Они все втроем подошли к бане, но Лена закрыла дверь.

— Вы опять хотите помыться? — обратилась Лена через дверь к Нине и Семен, — не намылись еще?

— Послушай, Лена, Семену надо срочно ехать, — сказала Нина, — он и так опоздал.

— Да, — сказал Семен, — я опаздываю немного. На несколько дней. И все из-за тебя.

— Пока я… пока я не побреюсь, никуда не поеду.

— Чего, я не понял? — спросил Семен.

— Слово на Х — через плечо! — ответила Лена. Твой мудак уже достал меня, — обратилась она к подруге и добавила: — Ждите, сейчас поедем.

Миша принес станок, крем для бриться и передал через щель Лене. Сам он тоже хотел зайти.

— Не надо, амиго, — сказала Лена, — пусть зайдет Нина. Нина!

— Да?

— Зайди.

— Ну чего ты? — спросила Нина, входя в предбанник. В зубах у нее была сигарета, и дым шел изо рта и из носа.

— А почему? — спросила Лена.

— Что почему? — не поняла сначала Нина вопроса. Потом чуть улыбнулась и добавила: — Почему из ушей дым не идет?

— Ну да?

— А почему он должен идти? — серьезно спросила Нина. — Я не паровоз.