Тетерев мечты
Шрифт:
– Точно… не любит алкоголь во мне. Так правильнее. Как-то странно я оговорился.
Через час я узнал, что Юра излил душу Жоре Вальману, а перед сном Ира мне шептала:
– Юрка смешной, конечно. Полчаса рассказывал мне о том, как переживает, что не может без Люды. А я слушала, смотрела ему в глаза и думала: «Юра, с таким мудаком, как ты, я бы и полчаса не выдержала».
– Может, он в постели хорош, – говорю.
– Да ладно. Люда мне ещё весной говорила, что Юра разочаровывает. Сказала, его членом хорошо коврики прикроватные выбивать.
У Люды всегда была тяга к метафорам в отношении мужчин, нуждающихся в понимании и сострадании из-за проблем с потенцией. Полгода она жила с бардом Дмитрием Липахиным. Дима злоупотреблял глагольными рифмами и портвейном с пивом. Он плохо играл на гитаре, знал об этом, а злость вымещал на Люде и её маме. Удар гитарой по спине гипотетической тёщи Люду от Дмитрия отвернул.
Утром следующего дня Юра вновь подловил меня в кафе. Я доедал бульон с пирожком и надеялся, что он сядет за другой столик.
– Я практически полночи не спал.
– А я тебе ещё вчера хотел сказать, что ты на стрессе. Вызови хорошую проститутку, разбуди в себе вепря, животное разбуди… Там раздел есть – БДСМ. Попросишь делать тебе больно и будешь представлять под маской Люду.
– Давай без сарказма, а. Ну самому не противно?
– Какой сарказм? Почему ты должен страдать?
– Вот! Вот и ещё раз вот! – Юра привстал и обратил указательный палец к потолку. – Этот вопрос я и задавал себе полночи. Почему я должен страдать? Ты знаешь, как меня называла её мать?
– Может, не стоит так глубоко погружать меня в тему?
– А почему нет? Прочувствуй и ты. Она называла меня Гомо Задротикус.
– Ну… с выдумкой тётка.
– Сука, блядь, она, а не тётка. Тварь!
Юра был возбуждён, и мне показалось, что от него пахнет спиртным, хотя в руках был привычный картонный стаканчик.
– Юра, ещё недавно ты жил у этих людей. Ты ел хлеб с их стола, восхищался ими. А сейчас ты их бессовестно оскорбляешь.
– Эти люди ели мой мозг. Они высверливали мне череп, а потом вставляли в дырки соломки для коктейлей и жадно всасывали…
– Я доем?..
– Извини. Так ведь я даже сотую долю не рассказываю. Про враньё, про бесконечное притворство! Притворство во всём.
– Люда имитировала оргазмы?
– Тебе Паша рассказал?
– Как тебе не совестно? Паша рассказывал только про хинкали.
– Да она всё имитировала. Всегда полуправда или ложь. Постоянное напряжение. Недавно нашёл в её телефоне переписку с Ревазом…
– Вот не может она без детей Кавказа и Закавказья, да?! – воспрянул я.
– Реваз, он, вообще-то, горский еврей, – пояснил Юра.
– Они тоже в этом плане ничего, говорят.
– В каком плане? – напрягся Юра.
– Толковые, в смысле. И хозяйственные.
– Очень толковые. Просто охереть, какие толковые. Он ей пишет: «Пришли голые фотки. Я без них заснуть не смогу». Она ему отвечает: «Отстань!» Я ей говорю: «Так, выходит, ты отправляла фотки Ревазу, Люда?» Она орет: «Ты совсем
– А у тебя в стакане что, Юр? – спрашиваю.
– Там водка с колой. – Юра покраснел.
– Оригинально. Ну и что же ты ей в ответ орал?
– Орал, как ты могла, сука, позволить ему переписываться с тобой на такие темы? А она мне отвечает: «Юра, посмотри другие сообщения. Над этими эсэмэсками! Они все стерты! Он скабрёзничал, а я тёрла». Я опять к ней: «А чего же ты его не заблокировала?!» А она: «Он же только подшофе такой. А когда трезвый, нормальный. И мы с ним только по работе».
– Ну и почему ты думаешь, что она тебе врала?
– Думаешь, не врала? Думаешь, зря я так?
– Об этом знают только Люда и Реваз, Юрик.
– Да, но я об этом не знаю! Понимаешь?! – и небережливо отхлебнул из стакана.
На следующий день Юра подловил меня в коридоре. Размер стакана увеличился, а Юра выглядел ещё более возбуждённым.
– Я подумал… Я слишком добр и самокритичен. Пошла она на хуй, сука!
– Кто? Люда или мать её?
– Обе пошли на хуй. Масса женщин много читают и не имитируют оргазмы.
– Ты думаешь, это как-то взаимосвязано?
– А ты думаешь, нет?
– У меня была фигуристка Валя. Она и букварь вряд ли до конца осилила. Но оргазмировала как два Везувия.
– А при чём тут Везувий?
– Магма, жар, выплёскиваемая энергия.
– Мы не о Вале. Мы о Люде. Просто я хочу, чтобы ты знал, что в этом расставании нет моей вины. Всё она, сука, и её мамаша. Этот тандем. Это катамаран блядства и подлости. Нет моей вины в расставании с этой тварью.
Теперь вся редакция знала, что Люда имитирует оргазмы, что её мама звала Юру Гомо Задротикусом и подживала с крепким слесарем Анатолием, соседом дочки. Вечером того же дня на телефон Юры пришло несколько фотографий обнажённой Люды. Случайно она это сделала или специально, никто так и не узнал. Расстроенный Юрий отправился к возлюбленной, сломал дверной звонок, громко кричал матом. Слесарю Анатолию такое поведение не понравилось, он выбил Юрию зуб и вырвал клок волос. На работе Юра появился через неделю. Встретив меня в курилке, процедил: «А я тебе с самого начала говорил, какая она сука. Одно радует: моей вины в этом нет».
Додик (новый вариант)
Аня вспомнила, как в первый раз привела Додика показать родителям. Он жутко сопротивлялся, ссылаясь на занятость, которой у него в жизни, вообще-то, не было. Бабушка раскусила Додика моментально. Когда Аня помогала ей собирать на стол, Лиза Ефимовна включила вытяжку на полную мощность и сказала Ане на ухо:
– Он как просроченный салат: заветренный и скользкий.
– Бабушка, перестань! У тебя хороших людей вообще нет.
– Хорошие давно перевелись. Остались единицы сносных и терпимых.